Тяжёлая толстая и длинная стрела вошла в тело дикаря с хрустом, который даже я сумел услышать. Вместо ожидаемого громкого крика раненый скрючился и повалился на землю, мгновенно скрывшись с наших глаз.
И вновь дальнейшие действия врагов сыграли мне с Сэнгой на руку. Для начала оба уцелевших отпрыгнули в разные стороны от самострела, прикрывшись ближайшими стволами деревьев от опасного направления. При этом главарь угодил в одну вьетнамскую ловушку, провалившись туда по колено. Жаль только, что та не навредила ему, если судить по изрыгаемым ругательствам. Одновременно с криками он разрядил боевой амулет по зарослям вокруг себя.
Бил он куда угодно, но только не в нашу сторону. Мало того, оба врага подставили нам свои спины, а шум от применяемой атакующей магии заглушил те звуки, которые издали я и Слуга, когда поднялись из ямок.
- По дикарю, - очень тихо сказал я, - вожака оставляем на потом.
- Я поняла, - так же тихо ответила девушка.
Сразу после этого мы одновременно метнули копья в спину темнокожему ловцу рабов. И следом, не смотря на результат броска, наклонились за следующими копьями, которые полетели уже в работорговца. Увы, но защитная магия спасла того от тяжёлых ран, отклонив смертоносные снаряды в стороны. Зато второй дикарь сейчас завывал во весь голос, пробитый насквозь заточенной деревяшкой, брошенной сильной рукой моей спутницы.
- Уходим, - бросил я Сэнге и первым подал пример, сорвавшись с места. Несколькими секундами позже в то место, где мы с ней находились, ударили боевые заклинания. Как минимум одно из них было огненным шаром, судя по волне жара, ударившей в спину.
Путь отступления мы себе подготовили заранее: убрали лишнее, добавили необходимое, отметили места с ловушками. Пробежались несколько раз, запоминая движения и манёвры, которые следовало выполнить. Благодаря этому сейчас наша парочка неслась вперёд, как ветер.
Было слышно, как минимум дважды противник использовал амулет, желая достать нас. Вот только заросли останавливали все чары уже через пятнадцать-двадцать метров.
По джунглям мы пробежали не меньше трёх километров и, описав круг, вернулись к месту засады с самострелами.
- Один живой ещё, второй лежит неподвижно, - прошептала мне на ухо Сэнга.
- Больше никого?
- Никого.
Стрела из самострела попала врагу в правый бок и пробила печень. Вот почему он свалился без звука: такие раны почти всегда смертельны, а от болевого шока человек даже рта не успевает открыть. Его товарищ был ещё жив, но явно мечтал о быстрой смерти, как о великом благе. И на его месте о таком мечтал бы каждый, так как моё копьё перебило ему позвоночник в нижней части, а копьё Сэнги вошло под правую лопатку и вышло из живота. Прошло всего полчаса, а на окровавленных телах уже вовсю копошились насекомые. И если трупу на них было наплевать, то умирающий сейчас испытывал букет непередаваемых ощущений.
Бумц!
Сэнга тяжёлой дубинкой проломила череп раненому ловцу, подарив тому долгожданное облегчение от мучений.
С мертвецов мы забрали два копья, два тяжёлых тесака, два маленьких ножа, две кожаных фляги с деревянными пробками и два кожаных мешочка с маленькими кусочками подсолённого вяленого мяса. Копья были отличными, на порядок лучше тех дрянных поделок, с которыми ходил я со Слугой. Они были длиной в мой рост с листовидными большими наконечниками. Маленькие ножи имели точно такую же форму, только в три раза меньше. А вот тесаки очень сильно напоминали средневековый меч дюссак. Всё оружие было сделано из стали, но совсем плохонькой. Такую в моём мире называют «сыромятиной» или вовсе – железом.
Уцелевшего работорговца я совершенно не опасался. Рупь за сто, что он не станет нас преследовать в джунглях. Видно, что он здесь ориентируются даже хуже, чем я со своей помощницей. Без своих подручных даже с амулетами в густых зарослях он нам совсем не противник.
- А теперь назад, к работорговцам, - сказал я, когда забрали свои трофеи. – Нужно девчонок выручать.
Как вообще случилось всё это: бег, ловушки, засада, работорговцы и ловцы рабов? Виноватыми в этом оказались чёртовы пигмеи. Никто из нас даже не заметил, как в нашей еде и воде оказался дурман. Повезло, что организм Сэнги на всяческую подобную гадость не реагирует. Без неё я в лучшем случае оказался бы в невольнических колодках. В худшем – попал бы в «лучший мир».