Вот оно море, рукой подать. Эти три толстые тётеньки (моя мама и её подружки) живут у Татарского пролива, но о ужас, они не могут плавать. Больно на них смотреть, зайдут по пояс в воду, возьмутся за руки и твердят:
— Бабка шла, шла, шла, пирожок нашла, села, поела, опять пошла!
На словах «села, поела» они присаживаются в воду и быстро встают. И так три раза. Всё, покупались, идут на берег водку кушать и хорошенько закусывать. У них это называется — загорать. А их мужья (три поджарых, сильных парня) берут своих чад на руки и учат плавать. Ну или на надувной матрас положат рядом с собой и плывут. Мой батя как-то раз умудрился взять с собой в плаванье сразу трёх трёхлетних детей: меня, Ирку Бурганову и Толика Каргаполова. И всех троих утопить. Ну скользкие мы, соскальзываем всё время. Я тону, а вода вокруг зелёная-зелёная, красивая-красивая! Толик рядом тонет. Ирку не вижу. Отец, видимо, позвал на помощь дядю Колю и дядю Илью. Потому что сперва меня вытащил папка, а когда я занырнула во второй раз, то уже Коля Каргаполов. В общем, спасли всех! Тятьку отругали и пошли пить дальше. Так мы и росли. А вы как думали? Всё очень жёстко, на выживание. Но и это ж ещё не всё: нужно было умудрится вырасти и не стать сызмальства алкашом в нашем пьющем посёлке. Не всем это удалось. О своих кузинах я тут поминать не буду, тьфу на них! Но не они, конечно, виноваты, а мгачинский беззапретный «пирожок».
А вы купайтесь, купайтесь, как до Чёрного моря доедите, ну иль до Средиземного:
— Бабка шла, шла, шла, пирожок нашла, села, поела, опять пошла!
Сахалин — вторые Сочи
Идём с матерью в поликлинику на прививку. А я услышала где-то припевку и горланю на всю дорогу: «Ростов-на-Дону, Саратов на Волге. Я тебя не догоню, у тебя ноги долги!»
Мамка рада, дочь певучая растёт. Заходим в поликлинику, занимаем очередь, ждём. А больничка у нас одна: там и дети, и взрослые — все в одни кабинеты сидят. Ну не болтаться же мне без дела, пока ждём. Я запела, да громко так: «Ростов-на-Дону, Саратов на Волге. Я тебя не догоню, у тебя ноги долги!»
Мать занервничала, попыталась заткнуть дитятке рот. А я всё громче: «Ростов-на-Дону, Саратов на Волге. Я тебя не догоню, у тебя ноги долги!»
Деды зашушукались:
— Вот чё болезная ревёт, можа, у ей токсикоз?
— Варикоз! — вытянули бабки свои больные ноги.
А мужичок на костылях пшикнул на моё нездоровое пение, да и говорит:
— Заткнись, девка! Не так петь надо, вот послухай, послухай, — и жалобно затянул:
Деды и бабки одобрительно закивали:
— Да, да, внуча, иди учи энту песню. Она на наши ухи привычнее.
Демонстрации
Демонстрации оставили яркое впечатление в мои 3—4 года. Именно в этот короткий период времени батянька может посадить дитя на плечи и идти с ним по улице сколь угодно долго, в надежде, что отпрыск уже приучен к туалету и не обоссыт его тёплую, широкую спину. Ну извиняйте, памперсы придумали позже.
1 Мая (праздник всех трудящихся), 9 Мая (день Победы), 7 Ноября (день рождения Октябрьской революции) и день Шахтёра — вот самые главные праздники, которые подразумевали колонное шествие. Радостно ликующая толпа со стягами и транспарантами выдвигалась с самого Востока, от шахтового комбината и медленно шла к поселковому совету, постепенно вбирая в себя всё новые и новые людские тела, стекающиеся со всех дворов. Семья Зубковых тоже выдвигала своих представителей во всеобщего шевелящегося монстра — Ивана Вавиловича и дочку Инночку. А происходило это так: празднично экипированный Иван нервно курил во дворе, выглядывая на дороге родную колонну, бурлящую шахтёрами и детворой, а Валентина Николаевна готовила к празднику дочку, гладила флажок и связывала в узелок воздушные шары, которые предварительно надул её муж. Когда тёмное пятно колонны начинало мелькать, Иван мчался в дом за ребёнком. Дитя водружали на горбушку отца, и они вливались в кумачово улыбающуюся массу. От шахты до поссовета 5 километров. Наш дом как раз посередине. Так что 2,5 километра папка пёр меня на себе, а потом ещё час-другой топтался на месте, пока шли митинг с концертом. Я гордо восседала на своём «коне-тяжеловозе» и махала флажком таким же молодым наездникам, как и я. Это было самое счастливое время для отдельно взятого человечка, маленького такого, не вовремя хотящего пи-пи, а-а и пирожка от румяной уличной продавщицы.