– Здесь будет… город заложен…
Где теперь кочуют эти волевые люди, оптимисты по природе, не боящиеся никаких трудностей? В каких уголках тайги прокладывают они новые пути?
Сонно шумят в ответ лиственницы. С востока, где расцветает зарево нового дня, тянет тонкий предутренний ветерок. Аркадий трогает ногой кик-стартер остывшего двигателя.
– Пошли!
Все яснее становится кругом. Светлеет впереди дорога. Через несколько десятков минут въезжаем в поселок с ровными шеренгами домов, расчищенными улицами.
Вышла на крылечко женщина в платке. Кто-то из ребят, не слишком сведущий в местных наименованиях, кричит на ходу.
Эй, бабуся! Как эта деревня называется? В ответе звучит неожиданная обида:
– Сами вы деревня! Это ж нефтеразведка Сабо!..
Здравствуй, Сабо, – нефтеразведка и промысел, выросший за короткий срок на глазах у всех сахалинцев!
Главный геолог Валентин Тараканов, отодвинув в сторону кругляши сероватой глины и пробирки с маслянистыми растворами, задумчиво повторил:
– Как мы начинали? Не так-то легко вспомнить: много прошло событий… Но все же попробуем.
В кабинет то и дело заходят люди – коллекторы, буровики, трактористы, – прислушиваются к разговору, усаживаются у стола. Главный геолог рассказывает суховато, то и дело обращается за справкой к большой карте, на которой тонкими линиями обозначена сабинская структура.
Но собеседники часто прерывают его, и рассказ украшается такими подробностями, что рука невольно тянется к блокноту.
Мы записали историю Сабо, рассказанную самими строителями нефтеразведки.
…Летом по речке, которую нивхи с древнейших времен называют Сабо, кочевала геологическая партия Валентины Дмитриевны Бутиной. По вечерам геологи собирались у костра, варили ужин, а с первыми лучами солнца вновь принимались за работу.
Они пробивали шурфы, неглубокие, до трех метров скважины. Когда тайга была исхожена вдоль и поперек, геологи пришли к выводу: «Здесь может быть нефть».
Как известно, «может быть» и «есть» не стоят рядом. У нефтеразведчиков, прибывших на новую структуру, поводов для сомнения было столько же, сколько у геологов.
Первый трактор, с прицепом, ломая кусты, выбрался на полянку.
– Подожди, Миша, не останавливай! Здесь дерево мешает…
– Мешает? Руби!
Один за другим шли по тайге тракторы с буровым оборудованием, трубами, приборами, домашним скарбом.
В тот год все делалось одновременно: строился первый дом, возводилась первая буровая, прокладывалась первая дорога, а рабочая столовая осваивала выпуск пельменей и вареников.
Трактор и будка на санях были единственным видом транспорта на разведке. Им пользовались рабочие, выходя утром из домов, в каждом из которых жило по нескольку семей, отгородивших от соседей собственное жизненное пространство ситцевыми занавесками.
Трактор перевозил на станцию больных и доставлял в поселок арматуру, из которой вышкомонтажники, вцепившись ногами в леденящий металл, вязали первые буровые.
…Вышка стояла километрах в трех от поселка, но молодой мастер Жаудат Муратов редко бывал дома. Пожелтевший от усталости, он сутками сидел на буровой, где ревели дизели, скрежетала лебедка и одна за другой уходили в землю длинные бурильные «свечи».
В мае 1952 г. колонна была «прострелена». Газ шел из-под земли с такой силой, что тайга гудела на много километров вокруг.
Это был праздник.
Это была победа.
Но вечером Жаудат, глядя на ярко освещенные окна домов, где сто пятьдесят разведчиков праздновали победу, коротко сказал:
– Газ – еще не нефть.
В то время молодой мастер не знал, что ему предстоит пробурить первооткрывательницу нефти – «Шестнадцатую».
Это произошло в декабре тысяча девятьсот пятьдесят четвертого. Пурга налетела тогда внезапно, размывая своими порывами очертания домов, труб, деревьев.
Проходка скважины была закончена, получили приказ спускать обсадную колонну. Едва начали спуск, – все кругом побелело. Ветер срывал с губ слова команды. Пурга отрезала буровиков от поселка.
А на буровой не хватало четырехсот метров труб. Их нужно было доставить немедленно. И тракторы двинулись в пургу. Только на третьи сутки тракторист Михаил Газизов раздвинул в улыбке обмерзшие губы:
– Все-таки добрались.
«Шестнадцатая:» дала фонтан – первый фонтан сабинской нефти.
Узнав об этом, прораб вышкомонтажников Петр Васильевич Пиксаев вооружился топором и начал строить собственный индивидуальный домик. Теперь осесть на земле стоило накрепко.
Самой трудной была зима 1955–1956 годов.
Пурга почти не утихала. Она завалила снегом бараки, остановила железную дорогу.