Нам показывают ленту с чернильной кривой, полученной в результате исследования. После расшифровки она расскажет о расположении пластов пород.
Применение радиоактивных веществ в каротаже исключительно перспективно. Об этом свидетельствует и такой факт. Сейчас без помощи «мирного атома» не обходится ни одна разведочная скважина.
Оха – город, рожденный Советской властью. Далеко шагнул он за свое тридцатилетие! От Ситцевых палаток – до атомной энергии.
Собираясь в путь, мы опять перелистываем блокноты. А сколько нам еще не удалось увидеть?! Целые тома можно написать об этом городе.
И они, кстати, пишутся. Работает над книгой о сахалинской нефти Кирилл Иванович Гнедин, пишет книгу о нефтяной Охе местный старожил-журналист Николай Гаврилович Клименко. В добрый путь им, как и всем, кто полюбил этот замечательный город!
Из Охи срочные газетные дела звали нас в Рыбновск. На берегу Татарского пролива уже наступили горячие дни лососевой путины. Находиться в Охе и не побывать у соседей – у рыбновских рыбаков – было невозможно.
О мотоцикле, правда, тут не могла идти речь. Единственный вид транспорта, который может доставить вас на побережье, – самолет.
Рыбновское побережье влекло нас и еще по одной причине. Трудно добраться туда, и поэтому один из самых обширных районов острова остался в литературе о Сахалине по существу «белым пятном».
Нам самим приходилось раньше «путешествовать» только по книжке под названием «Остров сокровищ». Но не Стивенсона. В 1927 году над двумя знакомыми словами появилась русская фамилия – Н.В. Аболтин.
Это первая книга о послереволюционном Сахалине. Она написана уполномоченным ВЦИКа, председателем советской комиссии, прибывшей на остров в дни его освобождения от оккупации.
«Диким Сахалином» еще веет от пожелтевших страниц, ветром, тайгой, зверем. Увлекательно писал автор! В ожидании самолета на Рыбновск мы перелистали выписки из «Острова сокровищ».
«Рыбновский район: – 2163 человека, из них «русских» – около половины. Поляки, татары, армяне, эстонцы, осетины, немцы. Весь этот народ напоминает тех, кто во времена Московской Руси уходил на окраины, формируя первое казачество. Крепкий, отчаянный народ, искатели приключений, «фарта». Осели здесь потому, что дальше идти некуда – дальше «конец земли», недалеко бурлит вечно беспокойное Охотское море, а за ним вспахиваемый 12-балльными штормами и американскими супердредноутами «Тихий» океан.
… Мордуют гиляков дико. В деревне Лангари обитает знаменитый в районе охотник Тимошка. Вообразив себя туземным царем, объезжает стойбища и собирает «ясак». «Охотятся» так и другие».
Сохранилась ли какая-нибудь память о том времени на Рыбновском побережье, быть может найдутся старожилы – живые свидетели диких «казацких» лет? Это же музейный материал! То, что написано в книге, изданной в первые годы Советской власти, сейчас кажется далекой историей.
А самолета все нет и нет…
Но мы не сетуем. Знаем – пилоты охинского звена «малой авиации» в шутку называют себя «воздушными чернорабочими», если нужно, летают в самых сложных условиях, садятся на крошечные площадки. Нет такого места на северном Сахалине, которое не было бы им знакомо.
Анатолий Сергеевич Боровский летает на совершенно новой для звена машине-вертолете «МИ-1» – недолго: три месяца. Но за это время он успел проложить маршруты во многие места.
С реки Пакостной вывозил хабаровчанина-геофизика с острым приступом аппендицита. Летал к сопке «Белый медведь», что стоит на реке Вервиль, в Пильтун, в Москальво.
И часто очередной полет означает спасение еще одной жизни.
– Рожениц приходилось возить… – вспоминает пилот.
– И… благополучно?
– Вполне. Правда, каждый раз сажают, предупреждают: «Смотрите, как бы в полете не родила». А как тут усмотришь! Кто знает, может быть еще придется принимать роды в воздухе.
В пилотской комнате резко звучит телефонный звонок. Командир звена берет трубку, отвечает коротко, поднимает глаза на Боровского:
– Да… Есть… Будет выполнено.
Закончив разговор, он быстро заполняет листок с крупной печатной надписью «Санзадание», протягивает его пилоту:
– В Чайво…Заберешь больного Ежикова – ранение нижних конечностей. К вечеру успеешь вернуться.
Боровской кивает, глубже натягивает на лоб форменную фуражку и выходит.
…А вот и наши попутчики, сразу шестеро – бондари с «Правды», направляющиеся на путину со своей снастью – деревянными угольниками, молотками, хитрыми металлическими скребками и уровнями, завернутыми в мешковину.