Тогда мы всех собак сбили в упряжку. Но и собаки не бегут… Тут на счастье солнышко проглянуло. Мы сразу площадку готовить. Летчик сильно рисковал садиться… Однако хорошо сел. Повезли больную в Оху на операцию. Сейчас здорова пуще прежнего.
Мы засиделись в домике Базартыновых. Гостеприимные хозяева предлагают остаться на ночлег. Но не хочется терять светлого, «ходового» времени.
– Если до седьмого поста не доберетесь, смотрите вправо. Там домик заброшенный должен быть, – советует Иван Иванович.
Колонна уходит по таежной дороге, и скоро мохнатые лапы лиственниц заслоняют дом с голубыми ставнями.
Остановиться, однако, пришлось даже раньше, чем намечали. В сумерки на крутом песчаном подъеме встала одна из машин.
Через полчаса треск мотоцикла слышен снова. Вот удача!
Избушка оказывается всего в двух километрах от нас. Значит, крыша над головой есть! В маленькой темной комнатушке, пахнущей лесной прилью, к разрушенной печке летят забрызганные грязью костюмы, куртки, охапки бурьяна. Через минуту все уже спят тяжелым сном безнадежно усталых людей.
Утром, просыпаясь, мы слышим, как за стеной шумит тайга.
День встает пасмурный, и комары просто озверели.
Разыскали в траве ржавые половинки железных бочек, набили их щепками, свежей травой. Потянул над лесом синеватый дымок.
Но ничто не спасает от звенящих в воздухе мелких бестий. Ни дымокур, ни полотенца, одетые под шлемы. Четверка заканчивает ремонт, скрипя зубами. Завтракаем.
Рокочет под колесами бесконечный деревянный настил. Вспоминаем героев-строителей «Далеко от Москвы». Как трудно было им здесь зимой!
На одном из дальних блок-постов мы снова расспрашиваем о работе на нефтепроводе Шакирзяна Салимзянова – лучшего надсмотрщика нефтепроводной конторы.
Высокий широкоплечий татарин с улыбкой смотрит, как уменьшается горка сырых яиц на столе, как одна за другой пустеют банки с молоком, и едва успевает отвечать на наши вопросы.
Да, условия на трассе постепенно меняются. В прошлом году повсюду провели радио. Нынче, в виде эксперимента, установили на пятом блок-посту ветродвигатель. Шакирзян строит себе новый дом. Вон – уж под крышу поднялся…
Но есть по-прежнему своя романтика в нелегком труде надсмотрщика, требующем напряжения всех моральных и физических сил.
– Скучная работа? – задумчиво говорит он. – Нет! Трудно, действительно, бывает. Некоторые тяжело переносят одиночество. Но скучно? Никогда.
Немало людей по-настоящему связало свою жизнь с нефтепроводной конторой. Это Абрам Антонович Съедин, старший машинист дизельно-насосной станции. Он участвовал в сооружении нефтепровода и сейчас является одним из лучших производственников. Это депутат городского Совета Яков Судаков, монтер линейной связи. Это сам Шакирзян Салимзянов, коммунист.
А у Ивана Почуева вся сознательная жизнь связана с трассой. Вырос мальчишка в поселковом общежитии. Сейчас он хороший специалист – и шофер, и бульдозерист, и тракторист, и токарь.
– Нынешний год особенный на нефтепроводе… – продолжает Шакирзян.
Почему «особенный», мы уже знаем. Еще в поселке главный инженер провел нас на небольшой дворик, заваленный обрезками толстых стальных труб, над ними вспыхивал огонек сварки. Рабочий приваривал к трубе толстое колено – переводник.
Коллектив конторы заканчивал подготовительные работы к чистке нефтепровода – первой в его истории.
Как известно, двигаясь по трубам, нефть откладывает на стенках парафин. Слой со временем может стать так велик, что нефтепровод резко сократит пропускную способность. А вычистить стальную трубу длиной в несколько сотен километров – технически сложное дело.
Главный инженер показал нам орудие, с помощью которого будет произведена чистка, – сложного устройства поршень со специальными резцами и скребками.
– Рабочие наши его «чертом» окрестили, – засмеялся инженер. – И знаете, привилось. Со стороны посмотришь, – действительно, черт-те знает что!
С помощью переводника «черт» будет запущен в трубу, двинется вперед, срезая парафин, через десяток километров выскочит на поверхность, а затем снова пустится в дорогу.
– К зиме придет! – говорит надсмотрщик. И он рассказывает о том, что будет здесь зимой.
…Шумит под холодным ветром тайга. Первый снег лег на сопки. Движение по трассе прекращается.
Совершил последний рейс трактор – месяц пути в оба конца. Задула пурга, и к середине зимы каждый блок-пост превратился в островок среди белого безмолвии. Только линия связи соединяет его с остальным миром.
А жизнь идет своим чередом. Надсмотрщики несут вахту и отдыхают. Круглые сутки работает линия селектора. И иногда люди, никогда в глаза не видевшие друг друга, оказываются очень хорошими знакомыми: как не поговорить с соседями в долгий зимний вечер, не завести для них привезенные летом из города пластинки.