«Географическая карта Дальнего Востока в названиях морей бухт, городов, проливов, – писала «Правда», – это историческая летопись подвигов замечательных русских людей». С именем Невельского связана одна из самых приметных страниц в сахалинской летописи.
В 1849 году талантливый морской офицер после одиннадцати лет плавания в разных морях впервые увидел Тихий океан. Невеличкой был капитаном транспорта «Байкал», который пришел с грузом из Кронштадта в Петропавловск-Камчатский.
Моряк отказался от блестящей карьеры в Петербурге. Он ставил перед собой одну задачу – исправить ошибку Лаперуза, после которой Сахалин в течение десятилетий изображали на географических картах как полуостров, открыть Сибири выход к океану.
Невельской решился на чрезвычайно дерзкий поступок. Выйдя из Аванчинской губы, «Байкал» взял курс на юго-запад. Капитан собрал офицеров в своей каюте.
– Не скрою от вас, – сказал он, – что я самовольно ушел из гавани. Всю ответственность и грядущую кару я беру на себя… На нашу долю выпала важная миссия, и я надеюсь, что каждый из нас исполнит свой долг перед Отечеством…
Так судно пришло к Сахалину. Еще через одиннадцать дней был открыт пролив между материком и островом. «Множество предшествующих экспедиций достигало европейской славы, – доносил в Петербург генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев, – но ни одна не достигала отечественной пользы по тому, истинно русскому смыслу, с которым действовал Невельской…».
Крутые сопки прижали Невельск к морю, заставили растянуться узкой ленточкой. Жилые дома, порт, рыбозаводы и холодильники, которые мы видим сейчас с вершины холма, – все это расположено на насыпной, отвоеванной у моря площади.
Странное впечатление производит Невельск в обычный летний день. На улицах тихо, почти пустынно. Незаметно движения и в рыбном порту, куда мы заехали заправиться бензином. Покачиваются у причальной стенки два «угольщика».
Пусто сейчас в ковше рыбокомбината. А каким шумным и оживленным был он несколько месяцев назад, в дни весенней путины!
…Морозное утро. На палубе новенького рыболовного бота капитана Сергея Терентьева матросы наживляют яруса – несложную тресколовную снасть. Дело это скучное и утомительное. Тем более, что экипаж Терентьева имеет привычку набирать ярусов в три раза больше обычного.
Когда бот выходит из ковша, рыбокомбинатовские остряки кричат вслед:
– Ну, Сергей пошел пролив перегораживать!..
Капитан с независимым видом смотрит на море. Несмотря на молодые годы, он – настоящий рыбак. Экипаж Сергея Терентьева, не надеясь на «большую рыбу», на «рыбацкий фарт», настойчиво и трудолюбиво пашет море.
В первой половине января погода, правда, не баловала рыбаков. Капитан и его помощник коротали время в кубрике за шахматами. Выйти в пролив удалось лишь трижды – за треской, которой, кстати, немного зимой у сахалинских берегов. Но за три выхода экипаж сумел взять половину месячного плана.
Конечно, лучше брать сельдь кошельковым неводом, чем бесконечно возиться с наживкой и выборкой ярусов. Но селедки пока ждать не приходится – рано…
Так думали все, так подсказывал многолетний рыбацкий опыт. Однако в холодный январский день вдруг пришло по радио известие: в районе острова Манерно поисковое судно «Никополь» обнаружило первые разреженные косяки сельди.
Не поверили. Обледеневший «Никополь» вновь и вновь прощупывал гидролокатором и эхолотом толщу воды, звал к себе добывающие суда… Никто не откликался – флот еще не был готов. Тогда экипаж траулера сам взял первый улов.
Сельдь выгружали у пирса обыкновенными зюзьгами, перекидывали ее в носилки. Монтаж приемных линий только начался. Да и кто мог предполагать, что путина начнется на два месяца раньше обычного!
Волнующая весть подхлестнула всех – рыбаков, механизаторов, обработчиков. В середине февраля двумя колоннами вышел на лов отряд океанских сейнеров Управления тралового и сейнерного флота. Зазвучали в эфире голоса капитанов. Сейнер «Ом» во втором замете взял четыреста тридцать центнеров рыбы.
Погода срывала промысел. В тяжелые штормовые дни суда отстаивались в ковше. Район лова передвигался к северу и снова отступал на юг. Самым характерным в это время был короткий разговор:
– Ну, как?..
– Воду цедим…
Предпутинное напряжение росло, неумолимо захватывало всех. Менялась температура воды, стада сельди поднимались ближе к поверхности моря. Максим Семенович Дурманов, стоя на мостике только что отремонтированной «Обояни», ворчал:
– Ничего, мы свое возьмем. И «кошелек» рвать не будем…