– Кто бы ещё говорил об ущербных друзьях, – парировала Аня, демонстративно скользнув взглядом по Должанову и Инне Вардиной.
Раскосые глаза Ирины сузились с презрением и ненавистью. Она уже сделала шаг к Ане, намереваясь выплюнуть очередную порцию яда, а может быть даже и ударить бы посмела, только вот крепкие пальцы, сжав её плечо, заставили девушку остаться на месте.
Ряполова вздрогнула и удивлённо посмотрела на Лекса.
– Хватит, – отрезал он, глянув на Аню. – Степанова, тебя друзья заждались.
– Мы не договорили, – прошипела Ирина Лексу, заметно сникнув.
– Не о чём говорить.
Алексей взглянул на Аню, словно спрашивал: «Ты ещё здесь?». А та, к удивлению уставившейся и молча наблюдавшей половины класса, тоже стушевалась и, едва дёрнув плечом, вернулась к нам.
Прозвенел звонок, в класс вернулись учащиеся, гулявшие где-то во время перемены, а за ними вошёл и преподаватель. Урок начался, а я всё никак не могла отделаться от гадкого чувства, что было трусостью с моей стороны стоять и молчать в тряпочку, пока Аня встала на защиту своих друзей.
– Ань, – шепнула её я, не выдержав осуждения собственной совести. – Прости, что я стояла истуканом, пока ты там… ну с этими…
– Забей, – тихо отозвалась подруга. – Мне с ними не привыкать цапаться. Они уже всех достали.
Преподаватель неодобрительно посмотрел на нас, и пришлось замолчать.
Через пару дней история с Эдиком повторилась. Только вот Ани, чтобы вступиться за друга-ботаника, рядом не оказалось.
Сегодня ночью прихватил первый морозец, и с утра всё было покрыто острыми белоснежными иголочками инея. Я чувствовала, как начинают замерзать коленки, хотя от остановки до лицея идти не более пяти-семи минут. Теперь я стала стараться сбежать пораньше из дома, чтобы не ехать со сводным братом на машине. То ещё удовольствие видеть фыркающую Ирину и плотоядные ухмылочки Ларинцева по пути к лицею. Благо ещё Должанов в другой стороне города живёт, и его привозит водитель. А то можно было бы с ума сойти с такими попутчиками.
Поэтому я решила ни нервировать ни себя, ни Шевцова, тем более, что последний был только за после моих заверений, что я и словом не обмолвлюсь его папочке.
Только лишь я вышла из автобуса, как встретила непривычно довольного Чагина.
– Привет, Яна, – растянулся он в улыбке, поправив пальцем съехавшие по переносице очки.
– Привет, Эдик, – я тоже вежливо улыбнулась.
– А Ани сегодня на занятиях не будет.
– Да, я знаю, она мне писала вчера, – вспомнила я. – Кажется, какой-то конкурс по физике сегодня в первой гимназии проходит.
– Областная Олимпиада, вообще-то, – Эдик глянул на меня так, словно я сморозила глупость, не отличив чёрное от белого.
Я пожала плечами.
– А можно я сегодня с тобой сяду? По химии, Елена Арнольдовна предупреждала, должна быть лабораторная, может, тебе помощь понадобится.
Что ж, Эдик заботился о друзьях как мог. Думаю, с лабораторной я бы и сама справилась, но не хотелось обижать товарища.
– Конечно.
Помощь Чагина мне на лабораторной и правда пригодилась. Глицерин и глюкозу распознать в пробирках с помощью реактива мне удалось и самой, а вот определить, в какой пробирке белок – никак.
– Вуаля, – победно сверкнул глазами Эдик, аккуратно колыхнув жидкость, ставшую ярко-фиолетовой.
На литературе и истории он тоже сел со мной, а потом куда-то ушёл на перемене. Мало ли куда, да и я рада была отдохнуть от него и беспрестанно сыплющихся на меня фактов из абсолютно разных сфер науки. Без Степановой мне было скучно, и почему-то жутко захотелось услышать Алёнкин голос. Стоя в коридоре у окна, я проболтала с ней всю большую перемену, даже на обед не пошла.
А когда вернулась в класс, обнаружила Эдика за другой партой. Он шмыгал носом, прижимая железный пенал к лицу.
– Эдька, Боже ты мой, что с тобой случилось? – так и застыла я.
– Ничего.
Шмыг.
– Всё в полном порядке, Фомина.
Шмыг. Шмыг.
Не вызывало сомнений – с Чагиным что-то стряслось, а виноватой он считает меня. Вон даже отсел подальше.
– Да что с тобой? Покажи!
Я отвела его руку с металлическим, раскрашенным в яркие цвета с изображением героев аниме, пеналом, и взгляду открылось красное пятно на скуле. Оно уже слегка припухло и стало отливать синевой.
– Кто это сделал? – ахнула я.
– Никто, – Эдик насупился, стараясь выглядеть сильным и независимым, но взгляд его непроизвольно метнулся к двери.