5 апреля нам предстояло добраться до места стоянки улед-солиман у колодца Барка. Мы выступили в путь задолго до рассвета и шли, как и в предыдущий день, в восточном-северо-восточном направлении по похожей на степь, почти безлесной равнине, а затем по слегка холмистой местности Клитен, долины и стоянки с водой которой почти все остались восточнее нашего маршрута. После почти четырехчасового перехода мы перевалили через довольно высокий холмистый гребень в глубокую долину Бельджиджи, колодцы которой столь неглубоки, что воду из них можно зачерпывать руками. На высоком северном склоне располагалась небольшая деревня, которую арабы называли Белед ал-Муаллим. Она состояла на борнуанский манер из соломенных хижин, а населяли ее оседлые канембу, находившиеся в зависимости от кочевников Шитати. Здесь нас покинули магарба. Главное местопребывание их соплеменников находилось в Лиллоа, к востоку от Шитати. Мы же выслали гонца, чтобы получить точные сведения о местоположении отдельных подразделений улед-солиман.
Я сердечно попрощался с магарба, которые, насколько я мог судить о них, пребывая в болезненном состоянии, были людьми грубыми, но хорошо относившимися ко мне, и вскоре после полудня мы тронулись в путь. Почти сразу же мы наткнулись на нескольких всадников миаисса, которые разбили свой лагерь неподалеку от нашего, а на закате, следуя в северо-восточном направлении, мы добрались до места их расположения, где стояло несколько уже описанных хижин кочевников. Там нам был оказан прием, сердечность которого подействовала на меня очень благотворно. Поданная сразу же после нашего прибытия обычная жидкая каша из проса духн была приготовлена из муки более тонкого помола, нежели это принято в Борну, где невозможно достать жерновов, а полагавшийся к ней соус из смеси верблюжьего молока и масла превратил ее в необычайно роскошное и вкусное угощение. Оно намного превзошло не слишком большие ожидания, вызванные видом жалких лошаденок и почти рваной одежды самих всадников, пригласивших нас в гости. Для моего больного организма оно оказалось даже слишком обильным, но зато приучило меня к регулярному употреблению верблюжьего молока, о благотворном влиянии которого на людей, страдающих от лихорадки или ее последствий, мне часто приходилось слышать.
На следующий день лихорадка снова приковала меня к постели, но 7 апреля рано утром я верхом отправился с Хазазом к людям джебаир, чтобы засвидетельствовать свое почтение шейху Абд ал-Джлилю и его двоюродному брату Мухаммеду, сыну мурабида Омара. Подразделение джебаир распадается на группы — фарики (т. е., буквально, «толпа», «множество людей») самого шейха, Бу Алака и Шерфеддина, а отдельные семьи в этих группах связаны кровным родством, свойством или другими долголетними отношениями. Если какая-то местность небезопасна и бедна колодцами, эти группы разбивают лагерь в одном дуаре. В других случаях они держатся обособленно — как на переходе, так и на стоянке, так что все племя нередко занимает со своими отдельными фариками большую площадь. На постоянной стоянке улед-солиман в местности Бир-ал-Барка, с ее многочисленными и богатыми водой колодцами и обильным кормом для верблюдов, при полной безопасности было удобнее жить порознь, и отдельные группы объединяли лишь ограниченное число тесно связанных хозяйств.