Уже около полуночи лагерь оживился: каждый раскладывал, упаковывал и перевязывал свое имущество, готовясь к первому переходу. И тем не менее мы смогли выступить лишь на закате. В более зажиточных семьях женщин с маленькими детьми перевозили на верблюдах; мужчины путешествовали на конях, если они у них были, на верблюдах, если речь шла о стариках, или шли пешком, подобно подросткам, большинству малоимущих людей и рабам обоего пола. Женщины сидели или лежали в деревянных, похожих на корзины сооружениях, которые были укреплены поперек специально для этой цели уложенной клади; они достаточно высокие, чтобы сидеть в них с подогнутыми под себя ногами, и достаточно длинные или, скорее, широкие, чтобы лежать подтянув колени. Улед-солиман называет их словом кармут [2] (оставшимся мне неясным); они состоят из скамейки без ножек примерно двухметровой длины и вполовину менее широкой, которая покрыта сводом из согнутых веток, укрепленных на близком друг от друга расстоянии по длинным сторонам. Торцовые стороны этого короба закрывают вертикальные деревянные палки, оставлено входное отверстие, достаточно большое, чтобы влезать туда. В знатных семьях изготовлению этого устройства уделяется большое внимание; его окрашивают в черный цвет и увешивают шерстяными одеялами и шелковыми платками, разнообразие которых составляет предмет гордости женщин. Принцессы, т. е. женщины родом из семьи вождей, имеют право укреплять на боковых стенках кармута гибкие насадки из деревянных палок примерно метровой высоты и украшать их разноцветными шелковыми платками, чем вызывают зависть остальных женщин. Мужчина же старается обзавестись для перевозки этого сооружения отличающимся силой и красотой верблюдом, достойным нести хозяйку его дома. Во всяком случае, это животное должно быть сильным, поскольку для придания устойчивости кармуту груз под ним располагают в виде широкой, крепкой и надежной основы.
Направление нашего пути в первый день лишь незначительно отклонялось с севера на восток. Мы шли шесть часов, но нас неоднократно задерживали повороты дороги и необходимость перегружать животных, так что мы не достигали скорости в четыре километра в час, как это было в прежних путешествиях. Семьи отдельных фариков, которые держались вместе и в пути, часто оказывались на большом расстоянии друг от друга. Проводником — хабиром аилет Бу алак был Хусейн, супруг Халлабы. С этого времени моим спутником на некоторое время стал странствующий ученый, из тех, что нередко путешествуют в мусульманских странах Черной Африки на свой страх и риск. Этого звали Абд ал-Ати, он был родом из Мисураты в Триполитании, получил имя Муаллим ал-Хадж и присвоил себе благородный титул шерифа; большинство, однако, сомневалось и в этом его титуле, и в том, что он паломник. Уже много лет каждую весну этот человек являлся в Канем к улед-солиман, писал для них талисманы и целительные изречения, обучал их детей, занимался их немногочисленной корреспонденцией, сопровождал их в Борку на сбор фиников, а осенью возвращался в Куку с несколькими центнерами фиников и одним или двумя верблюдами. Там он скромно жил с одной рабыней на то, что принесла ему его поездка, пока снова не приходила весна. Поскольку у него не было ни слуги, ни продовольствия, по пути он приставал то к одному, то к другому и вскоре выбрал меня, так как не всем женам арабов нравилось подолгу кормить гостей, а я испытывал сострадательную симпатию к этому добродушному человеку, который помимо своей нищеты был еще и туг на ухо. Каждый вечер, покончив с ужином, когда все устраивались ко сну и ничто не нарушало спокойствия пустыни, он исполнял свой долг ученого и удовлетворял религиозную потребность, импровизируя далеко разносящимся голосом бесконечные молитвы в излюбленном напевном стиле восточных школьных учителей.
2
В других местах устройства, похожие на эти и покоящиеся поперек верблюжьей клади, называют обычно