– Больше, чем я думал, – прокомментировал он без сантиментов.
Швырнув осколок за борт, Джордино отыскал на кокпите аптечку первой медицинской помощи. Наложив три шва и повязку сверху, Джордино отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.
– Вот теперь ты в порядке. Еще одна успешная операция в блистательной карьере доктора Альберта Джордино, великого хирурга пустынь и рек.
– И каков же твой следующий великий шаг в медицине? – осведомился Питт, присматриваясь к тусклому свету желтой лампы впереди и по широкой дуге обходя полубаркас, вышедший на ночную рыбалку.
– Ну конечно же выписывание счета.
– Я пришлю тебе чек по почте.
Снизу появился Ганн, прижимающий кубик льда к переливающейся всеми цветами радуги шишке на затылке.
– Сердце адмирала точно разобьется, когда он узнает, что мы сотворили с этим судном.
– Думаю, дело обстоит иначе. Я полагаю, он и не рассчитывал увидеть его вновь, – не согласился Джордино.
– Огонь потушил? – спросил Питт Ганна.
– Дымком еще попахивает, но мне кажется, это уже после того, как я выдохнул из легких все, что там накопилось в процессе.
– Внизу есть повреждения?
Ганн покачал головой:
– Большинство попаданий в верхней части. Ни одного ниже ватерлинии. В трюме сухо.
– Авиация все еще по соседству? На экране виден только один самолет.
Джордино задрал голову к небесам.
– Большой продолжает наблюдать за нами, – подтвердил он. – Слишком темно, чтобы разглядеть истребители, но их не слышно, хотя мои старые кости подсказывают, что они где-то рядом.
– Сколько до Гао? – спросил Ганн.
– Около семидесяти пяти или восьмидесяти километров, – прикинул Питт. – Даже с такой скоростью мы не увидим городских огней раньше чем через час.
– Как бы убедить этих типов над нами оставить нас в покое? – сказал Джордино, на две октавы повысив голос, чтобы перекричать ветер и двигатель.
Ганн указал на портативный радиоприемник, стоящий на полке:
– Эта штука может помочь, если мы собираемся выходить на связь.
Питт улыбнулся в темноте:
– Да, я думаю, пора отозваться.
– Самое время! – подхватил Джордино. – Мне, например, было бы очень любопытно послушать, что они нам скажут и чего предложат.
– Переговоры с ними вряд ли позволят выиграть достаточно времени, чтобы добраться до Гао, – заметил Ганн. – Нам нужен зеленый свет.
Питт отобрал у Джордино наушники, настроил громкость портативного радиоприемника так, чтобы все могли слышать за ревом двигателя, и заговорил в микрофон.
– Добрый вечер, – сказал он доброжелательно, – Чем могу служить?
Последовала короткая пуза. Затем чей-то голос ответил по-французски.
– Ненавижу лягушатников! – пробормотал Джордино.
Питт бросил взгляд на бортовые огни лайнера и произнес:
– Non parley vous francais.
Ганн наморщил лоб:
– Ты хоть знаешь, что ты сейчас сказал?
– Конечно знаю, – оскорбился Питт. – Я проинформировал его, что не говорю по-французски.
– Vous означает вы, – скорбно вздохнул Ганн. – И ты только что поставил его в известность, что это он не говорит по-французски.
– Кто бы он ни был, смысл до него дойдет.
Тот же голос вновь затрещал в громкоговорителе:
– Я понимаю английский.
– Это обнадеживает, – ответил Питт. – Валяйте дальше.
– Назовите себя.
– Вы первый.
– Очень хорошо. Я генерал Затеб Казим, глава Верховного военного совета Мали.
Питт прикрыл микрофон ладонью и сообщил Джордино и Ганну:
– Большой босс собственной персоной. Как я и думал.
– Я всю жизнь мечтал познакомиться с какой-нибудь знаменитостью, – мечтательно протянул Джордино, – но никогда не думал, что это случится на пути в никуда.
– Теперь ваша очередь. Назовите себя, – повторил Казим. – Вы шкипер этого судна под американским флагом?
– Так точно. Эдуард Тич, капитан яхты «Месть королевы Анны».
– Я обучался в Принстонском университете, – сухо ответил Казим. – И имею представление о пирате по прозвищу Черная Борода. Так что, пожалуйста, прекратите паясничать и сдавайтесь.
– А если у меня другие планы?
– Вы и ваш экипаж будете уничтожены истребителями-бомбардировщиками малийских военно-воздушных сил.
– Ну, если они стреляют не намного лучше ваших моряков с канонерки, – поддразнил Казима Питт, – то нам нечего волноваться.
– Не советую шутить со мной, – предостерег Казим дрожащим от едва сдерживаемой ярости голосом. – Кто вы и что вы делаете в моей стране?
– Можете считать нас семейной парой на увеселительной прогулке с рыбалкой.
– Приказываю вам немедленно становиться и дожидаться подхода нашего корабля! – зашипел Казим.
– Подобная задержка не входит в мои планы, генерал, – беспечно ответил Питт.
– Если вы этого не сделаете, считайте, что вы и ваш экипаж уже покойники.
– В таком случае вам не достанется судно, равного которому нет в мире. Единственное в своем роде. Я полагаю, вы уже имеете представление о том, на что эта яхта способна.
Последовало затяжное молчание, и Питт понял, что его дальний выстрел угодил-таки в цель.
– Я читал донесение о вашей небольшой стычке с моим давним приятелем адмиралом Матабу. Так что имею представление об огневой мощи судна.
– Тогда вы должны понимать, что мы могли бы и вашу канонерку пустить на дно.
– Я сожалею, что по вам открыли огонь без моего приказа.
– Мы могли бы заодно и ваш командный самолет разнести вдребезги, – продолжал блефовать Питт.
Казим с детства отличался сообразительностью и нисколько не усомнился в серьезности его угроз.
– Меня убьете – сами умрете. Кому от этого выгода?
– Дайте мне немного времени подумать над вашим предложением. Ну, скажем, пока мы не доберемся до Гао.
– Я щедрый человек, – согласился Казим с непривычной покладистостью. – Но в Гао вы прекратите движение и пришвартуете яхту у причалов городского парома. Если вы будете упорствовать в своей дурацкой попытке сбежать, мои военно-воздушные силы отправят вас к вашему неверному черту.
– Я понял, генерал. Вы предоставляете нам кристально ясный выбор, – Питт щелкнул тумблером выключателя радиоприемника и ухмыльнулся во весь рот. – Я просто балдею, когда совершаю что-нибудь значительное.
Городские огни Гао расцвечивали темноту менее чем в пяти километрах впереди. Питт сменил Джордино у штурвала и махнул Ганну.
– Пора шлепаться в воду, Руди.
Ганн в нерешительности уставился на белую клубящуюся пену, улетающую за корму со скоростью семьдесят пять узлов.
– Надеюсь, не на этой скорости?
– Нет, тебе мы сделаем маленькую поблажку, – успокоил его Питт. – Я резко сбрасываю ход до десяти узлов. Ты соскальзываешь за борт, невидимый с лайнера. Как только ты отвалишь, я тут же врубаю полный газ. – Затем обратился к Джордино: – Поговори ласково с Казимом. Займи его.
Джордино поднял рацию и заговорил приглушенным тоном:
– Не повторите ли ваши условия, генерал?
– С удовольствием. Вы прекращаете бессмысленные попытки к бегству, швартуетесь в Гао и остаетесь в живых. Такие вот условия.
Пока генерал говорил, Питт подвел яхту поближе к берегу, на котором уже показались первые городские окраины. Напряжение в кокпите возрастало – волнение Питта передалось всем. Ведь Ганн должен был успеть преодолеть расстояние до берега, прежде чем отражающиеся в воде огни помешают ему добраться туда незамеченным. Имелись у Питта и другие причины для озабоченности: необходимо было не возбудить подозрений малийцев в результате их обманного маневра. Глубиномер показывал быстрый подъем дна. Питт резко сбросил газ, заставив нос «Каллиопы» глубоко зарыться в воду. Скорость упала так стремительно, что его бросило вперед на ограждение кокпита.
– Прыгай! – завопил Питт. – Давай, Руди, и удачи тебе!
Не сказав ни слова на прощание, маленький ученый из НУМА крепко сжал лямки рюкзака, перекатился через ограждение и исчез из виду. В тот же миг Питт снова дал полный газ.
Джордино, не отрываясь, смотрел за корму, но Ганн был совершенно невидим в речной темноте. Уже уверенный в том, что его друг без проблем одолеет полсотни метров, отделяющие судно от берега, он повернулся и спокойно продолжил разговор с генералом Казимом: