«Здорово».
Хорошая она была. Жалко, что я не помню её имени.
Эта статья до сих пор где-то хранится.
Там рассказывалось о том, как некая женщина с помощью собственной мочи смогла вылечить диабет. Просто пила её.
Бред скажут вам сегодня.
Я подтвержу. Я попробовал. Один глоток.
Вполне возможно, что со временем привыкаешь. Мои родители хватались за любую соломинку, которая хоть как-то могла помочь излечить их сына. Теперь они свыклись. Теперь это также их судьба, как и моя. А тогда они боролись.
Хоть поначалу я и сопротивлялся, но вконец сдался, из любопытства, наверное.
Моча на вкус сладкая и соленая одновременно.
Я поднес горшок с соломенной жидкостью к — носу и запах ужаснул меня (там нужно было ещё её и настаивать какое-то время). Зажмурив левый глаз и сморщившись, я глотнул. — И сразу бросился чистить зубы.
Истина: диабетикам лучше воздерживаться от сладкого.
Чтобы это не особо чувствовалось, есть миллионы различных имитаторов конфет, шоколада, вафель, и т. п. Но все это заменители.
З.А.М.Е.Н.И.Т.Е.Л.И.
Любой нормальный диабетик со стажем запросто откажется от них в пользу настоящего. Исключая сахарный песок, конечно.
Я: мне также нравятся наши русские диабетические вафли на фруктозе. И некоторые шоколадки (только отечественные). А вот конфеты — увольте. Тошнит.
Запретные плоды.
Помню, мы всей семьей отчего-то уставились в окошко и видели, как через весь двор идет почтальон с огромной коробкой черно-желтого цвета. Кому бы это? — думали мы. Оказалось, нам.
Гуманитарная помощь из Германии.
Там было все для диабетиков. Какао. Соки. Орехи. Консервы также. Черничное варенье. И джем какой-то. Упаковки заменителя. И т. д. и т. п.
Коробки хватило на неделю. Ели всей семьей. Тогда туговато было: новая страна, деньги, все. Неделя райской жизни из черно-желтой коробки, собранной где-то в далекой Германии, в которой я никогда не был.
В теории диабетик просчитывает т. н. хлебные единицы, содержащиеся в любом блюде. Одна хлебная единица — две единицы инсулина. 1=2 — то соотношение, которое ты должен запомнить.
Я не производил никаких подсчетов уже давно. И вообще я как-то позабыл, что такое диета и режим питания. Нет, слежу за уровнем глюкозы и т. д. Не пропускаю уколы, не забываю о них, как в 15 лет (все в этом возрасте забрасывают диабет).
Но диета. Нет.
Чай — четыре таблетки «Милфорда» и два «Золотых ключика». Это классика, я так люблю.
Люблю жареную картошку (но не фри).
И сосиски.
Мясо, кстати, хлебных единиц не содержит, а в одной конфете их целых две. 1=2. Меняется ли от этого что-нибудь? Для меня — нет.
Непорядок, конечно. ДА. Плохо.
Однако же диета не для меня.
Диабет простит. Или нет?
Овсянка по утрам, посыпанная слегка сахарной пудрой.
Уммм, yummy.
В километре от санатория находилось огромное гороховое поле. Наш номер сповадился туда. Собирали пакетами, а вечерами ели. И специфический дух вселялся в комнаты, не покидая их до самого утра. Зато горох был хорош.
В палате всегда водилось спиртное. Старшие доставали откуда-то. А распивали на 12-м этаже, где-то на чердаке, ну и, иногда, прямо в палате, при этом всех просили отвернуться.
Когда я тоже стал старшим, это случилось в санатории, спустя три года, я тоже с другими старшими покупал пиво в магазине. Мне не нравилось. А сейчас я антиалкоголик. Диабет сделал меня таким.
В учебниках вы прочтете: алкоголь понижает уровень сахара в крови.
На самом деле, первоначально он взлетит у вас довольно-таки высоко и лишь затем резко снизится. Часто совершаемая ошибка — сделать укол. Гипо тогда неизбежно. Миллионы лопнувших сосудов головного мозга.
Чревато слабоумием.
— Залезай, что смотришь?
Я показываю жестами, что никак не могу при ней раздеться.
— Да я и не смотрю, нужен ты мне двести раз.
Ей на вид лет тридцать — тридцать пять, крашеные отдающие черно-синим волосы, родинка, как у Мерлин Монро. Она высыпает порошок в ванную и водит по воде руками, размешивая.
— Когда весь песок высыплется, вылезешь и позовешь меня.
— Хорошо, — произношу я, и хвойные пары уносят меня куда-то. Конечно, я ещё несколько раз переверну песочные часы, прежде чем позову её. Хорошо!
Искусству превращения семи минут в двадцать меня научил Кирик. Он сейчас греется в соседней ванной. Я слышу, как он бултыхается там.
Нега. Предметы расплываются, как будто стираются, открывая что-то за ними. Всплески желтой воды. Бегущий вниз песок. Время, которое я контролирую. Ощущение собственной воли. Но теперь она дремлет. Желания, мечты, проблемы теряют цвета, сыплются вниз вместе с песком. Нега. Хвоя щекочет ноздри, убаюкивает и расслабляет.
Я переворачиваю часы.
Хорошо!
Диабет — это то, что не нужно скрывать. Но порой сказать о нем людям бывает очень трудно. Не из-за того, что в этом есть нечто постыдное. Нет! Просто всякий раз тебя поймут неправильно.
Когда ты рассказываешь о диабете, ты совсем не просишь жалости, не ищешь сострадания, не гордишься им, ты просто констатируешь факт. Ты — неизлечимо болен. В этом нет трагедии, хотя все почему-то в первую очередь думают именно так.
Я отчетливо помню, как в первый раз признался знакомым парням. Сначала не поверили, посмеялись, потом резко изменились в лице. Обычному человеку нужно время, чтобы понять. У него совсем не укладывается в голове, как у этого невысокого пацана, ничем не отличающегося от него самого, может быть что-то там. Ведь он так же лазил с ним в соседский огород, играл в казаки-разбойники и сабжо, ел конфеты, наконец. Как?
И ты показываешь липодистрофии.
А через несколько дней они обо всем забывают.
Другой случай — притворное сочувствие. Оно проходит ещё быстрее. Все эти вздохи, скорбные глаза, пустые слова.
Поэтому не всякий диабетик откроет свою тайну. Даже самым близким друзьям. Приходится придумывать множество различных отговорок, почему в метро ты едешь по льготному билету, почему перед обедом достаешь бордовый футляр и идешь с ним в туалет, почему иногда резко бледнеешь и как будто пьянеешь, достаешь белые таблетки глюкозы, которыми не поделишься ни за что, и быстро глотаешь их, почему вместо пива покупаешь себе минералку. Это диабет, о котором не знают.
И у тебя всегда есть выбор, рассказать о нем или нет.
Ты его, а он твой.
Воспоминание из детства.
Новый год в школе. Подарки.
Мне лет десять, не больше. И диабет совсем далеко, по крайней мере на этот вечер.
Все стандартно: цветная синяя коробка от Деда Мороза со Снегурочкой, там — шоколадные конфеты, карамель, киндер-сюрприз, апельсин. Все стандартно. У всех, кроме тебя. Ты получил три банана. Они полезнее, конечно. Ты знаешь, почему ты их получил, а другие смотрят на тебя, будто у твоих родителей не было денег, чтобы заказать подарок, будто ты бедняга, заброшенный и никому не нужный. Все смотрят и ничего не спрашивают.
Я смотрю на Любку, и взгляд её молвит: «Фи! Три банана!» Гусь ржет, но лицо его возмущено: «Не повезло тебе, др-р-ружище». Миха жалостливо закрылся в угол. Зачем вы смотрите на меня? Зачем?
Мама приходит на помощь. Она забирает мои три банана. Я вижу лица других родителей, произносящих скорбно «мой бедненький», «как же ты жив до сих пор?»
Зачем?
Зачем?
Зачем?