Ральф оглянулся на маленькую гостиную, в которой резко стихли все всхлипы и причитания.
– Кто там? – замогильным тоном спросила тетя.
Ральф и священник вздрогнули.
– Ральф, – раздался скрип дивана: тетушка поднялась и теперь искала ногами тапки. – Кто там?!
Умоляюще взглянув на священника, Ральф сделал шаг вперед и захлопнул дверь.
За домиком, чуть влево и вбок, начинался небольшой парк. Наполовину заросший, наполовину заброшенный. Едва заметная маленькая тропинка вела к ручью. Ральф удивился, заметив, что это уже тропинка. Как часто, сам того не замечая, он приходил сюда?
Побыть одному, подумать, поплакать.
Это было его особое, секретное место.
И он не собирался его показывать. Не собирался никого сюда приводить. По крайней мере, до той поры, пока не увидал на пороге Фредерика…
…Ральф первый прошел по поваленному бревну и сел, свесив ноги над мелким ручьем. Крошечные рыбки, ускользнувшие из рыбохозяйства, мелькали серебристыми искрами над песочным дном.
Отец Фредерик осторожно опустился с ним рядом.
– Давай начнем сразу, – предложил он. – По делу и без вранья.
Ральф хмуро посмотрел на него.
Ему привиделись тюремные стены и низколобые тролли, вставшие в очередь к его заднице.
– Я знаю, что ты делал тогда в лесу.
– А я, – буркнул парень, – что вы давали обед безбрачия.
– Ты угрожаешь будущему тестю? – Фредерик вскинул брови. – Ну, знаешь ли!..
Ральф рассмеялся.
– Вы отдадите свое сокровище за уличную крысу?
Священник протяжно и тяжело вздохнул.
– Это из «Аладдина», – объяснил он устало. – Девчонки все время грызутся между собой… Ты просто попал между ними, ничего личного.
Джессика опять звая… – тихим эхом прозвучал детский голосок. – Не твонь меня тупая коова!..
– Как мать может не любить своего ребенка? – спросил он вслух. – У меня в голове не укладывается!.. Конечно, у меня нет опыта, тете я «подарочек» от сестрицы. Но как родная мать?.. – Ральф опомнился, обнаружив, что обнажает собственную боль.
Священник грустно посмотрел на него.
– Джесс, она… Необычная… Я в жизни не встречал такой бессмысленно злобной суки.
Ральф рассмеялся.
Вспомнилось гибкое, тонкое тело Джессики, длинные ноги, здоровенные, высокие буфера. В непорочное зачатие Ральф не верил; верил, что было время, когда отец Фредерик не считал Джессику злобной сукой. Может, даже, пытался дрессировать. Учил лизать ему руки, носить в зубах палку… Чему там учат собак?
Приносить потомство?
Опомнившись, он резко оборвал смех: Фредерик опять посмотрел на Ральфа. Совсем, как утром смотрел Филипп. А затем Лизель. Словно искал в его лице что-то, чего не видел сам Ральф.
– Я пришел поговорить о другом, – сказал он мягко.
– Я больше не пойду в ваш квартал, окей? – промямлил Ральф; лицо и уши пылали. – Уже неделю там не был! Клянусь! Я сменю район… Давайте, просто сделаем вид, будто ничего не было… Я вас не видел, потому что я не был там? Но вы меня тоже не видели! Пожалуйста, пресвятой отец!..
Какой-то миг священник выглядел изумленным, потом рассмеялся.
– Я знаю, что ты не приходишь. Знаю, наверняка: у моей драгоценной ломка… Но речь о Ви. Ты спас мою девочку.
– Да, конечно! Аж, триста метров пронес. Надеюсь, медалька у вас с собой. У меня еще куча несделанных добрых дел по плану. Полить цветы в дождь и насыпать песка на пляже.
– Знаешь, у моей Греты неважный нюх. К тому же дождь шел. Мы ни за что не нашли бы Виви одни. А до утра… Ей четыре года. Она могла сломать ногу. Могла упасть, удариться головой… Она могла убиться, в конце концов… Могла простудиться, заблудиться еще сильнее и умереть от голода, лес большой. Ты рисковал, когда повел мою дочь к дороге… И тем не менее, ты ее повел.
– А-а, – Ральф даже растерялся. – Кончайте вы… Я может и торгую дурью, но я не зверь!.. Любой бы так поступил!.. Погодите, четыре? Она сказала мне, что ей пять.
Фредерик слегка улыбнулся.
– Женщины: они прикидываются старше, а потом младше… Могу я что-то для тебя сделать? Возможно, вам нужны деньги?
Ральф покраснел. Он не был святым, не был бессеребренником, но… брать деньги за помощь маленькой Виви в розовых сапожках? Это казалось ему ужасно неправильным.
Будь она старше, Ральф бы уже влюбился. Не из-за денег, – из-за того, что она сочла его принцем. Но сама мысль о том, чтобы ляпнуть такое отцу, была ужасной. Будто бы за этой мыслью стояло нечто, по-настоящему мерзкое.
– Скажите Верене мне очень жаль, что так вышло. Я обещал, что я приду на обед…