– А как вы поняли, что это – они? Как вы, вообще, нашли это?.. Только не говорите мне, что вы, в вашем возрасте, решили учиться таким вещам?
И директриса зарделась, как помидорка.
– Боже, – сказала Лизель и закатила глаза. – Какое падение. Сперва мы учимся чему-то у молодых, а после выгоняем их за науку. Вам самой-то не стыдно?
– Я надеялась, – промямлила директриса, – что придет сама фрау фон Штрассенберг.
– Я и есть сама фрау фон Штрассенберг, – любезно объяснила Лизель. – Я не меняю фамилию всякий раз, когда я выхожу замуж… И разрешите мне кое-что сказать: еще никому из моих мужей, не приходило в голову что-то вставлять в мою.
Вранье, конечно, но директрису она уделала.
…Джесс было все равно. У нее как раз был период на валиуме, когда меня выгнали. Маркус прочел мне лекцию о девичьей чести, еще сильнее развеселив мать. Филипп, узнав, о чем речь, немедленно заперся в кабинете и загуглил.
После этого из нашего рациона начисто исчезли все огурцы.
…Андреас тоже видел. Наверняка. Его слащаво-приторная мамаша знакома с директрисой. Почти уверена. Ханжи всегда друг с другом знакомы. Иначе с кем бы они обсуждали нас? И хотя прямо Андреас ни разу не говорил, но намекал постоянно.
Он откинулся на спину и кликнул на телефоне заготовленную гифку. Только не с огурцом, а кадр из порно.
– В жизни не думал, что это реально возможно… – в сотый раз начал он. – Так… Это не спецэффекты?
– Там кто снимал, по-твоему? Стивен Спилберг? – спросила я. В сотый раз.
– Мы уже третий месяц встречаемся.
– Мы не встречаемся, мы целуемся.
– Ну, так это ли не встречаемся?
Я не ответила. Андреас не такой богатый, как Штрассенберги, – про Броммеров никто не знает, – но его фамилия тоже пишется через «фон» и он – из старой, крепкой породы. «Мозги и тело», – как говорит Лизель. Точно так же она называла Ральфа, но Ральф ей нравился, а Андреас – нет. Его она назвала иначе.
– Слизняк, – сказала она и посмотрела на Джессику. – Какого черта ты впустила его?
– Его посоветовала Марита, – пробулькала Джесс. – Она с его матерью в каком-то дальнем родстве… Он очень талантливый и…
– Марита!
В этом коротком слове слилось все презрение к Марите и женщинам, которые на нее похожи. Чистым и честным светским красавицам, которые водят дружбу с художниками, дизайнерами, музыкантами и писателями… лишь бы, не дай бог, не заговорить с кем-то тестостероновым.
Лизель закатила глаза. Я напряглась: Андреас нравился мне еще со школы.
– Его отец, – барон заявила я. – И все дети – тоже…
– Его отец преподает математику, – сварливо напомнила Лизель. Потом спросила. – Ты тоже станешь баронессой, если?.. Хм, хорошо!
Так Андреас пришел ко мне.
Пару занятий мы действительно теоремы решали, но он был такой хорошенький, что я не могла сосредоточиться на предмете. И приложив все усилия, почти затащила его в постель.
Почти – потому что толком ничего не было. Ласки выше пояса и разговоры об Этом.
Я хотела попробовать, каково Это – с настоящим парнем, а Андреас – чтобы я его Это в голову взяла. По самые помидоры, как огурец.
– Да что ты ломаешься? – спросил он. – Это всего лишь… ну, предварительный петинг…
– Для кого как.
На самом деле, это не петинг, а унижение. Так мне Лизель сказала наедине. Когда родители моих девочек не могли слышать.
– Если мужчина не хочет сразу же вскарабкаться на тебя, а просит все самой ему сделать – сразу можешь его вычеркивать, – сказала она.
Я против воли вспомнила поцелуи Фила; густой лошадиный запах вокруг и мягкий стук подков по опилкам. И шумное горячее дыхание у себя на шее. И объяснения, что не мог же он при своей жене заорать: «О, да! Я только сбегаю в аптеку за пачкой уздечек, а ты, малышка, пока что надень седло!.. Нет-нет, вон то, с кружевной подпругой!..»
Я хохотала, как сумасшедшая.
И как это было здорово – валяться с Филом на сене, в тугих рейтузах и остро пахнущих кожей, новеньких сапогах. И он мне даже не намекал, чтобы я ему Это сделала.
– Все это делают! – возразил Андреас. – А там – хранят себя для мужей!
К прямой беседе он готовился много дней. Явно!.. И пер, как танк. А я всерьез собиралась последовать совету Лизель и выгнать его из дома.
– Хотела бы я видеть твое лицо, когда ты будешь целовать свою будущую невесту. И члены всех, с кем она себя «сохранила».
Андреас хмуро завис.
– Ты что… даже не рассматриваешь меня, как мужа?
– Ты спятил? – чуть растерялась я.