Я побежала к ней сразу же, как только карусель начала останавливаться, но мне было тяжело передвигаться в длинном подвенечном платье, и какая-то девочка догнала меня, оттолкнула локтем и первой уселась на Перл.
– Не важно, – сказал папа. – Подождем.
И мы ждали до тех пор, пока карусель вновь не начала останавливаться, и тогда уже папа побежал к Перл и придержал ее для меня.
– Поехали вместе, пап, – сказала я.
Я задрала длиннющий подол своего платья и села перед золотисто-коричневым шестом, выходившим из спины Перл, папа сел сзади и обхватил меня за талию. С нас собрали деньги, зазвучала красивая старинная музыка, и мы покатили – по кругу, по кругу, все быстрее и быстрее, пока огни ярмарки не слились в разноцветное колесо. Мне ужасно хотелось, чтобы Перл ударила своими серебряными копытцами и, соскочив со своего шеста, унесла нас на себе далеко-далеко, навсегда.
– Хочешь еще разок прокатиться на Перл, принцесса? – спросил папа.
– Да, конечно!
И мы мчались с папой по кругу – снова, и снова, и снова, а когда время вышло, папа разрешил мне на прощание потрепать Перл по носу и погладить ее длинную гриву.
– Она такая чудесная, – сказала я. – Я буквально влюбилась в ее розовую гриву. Смотри, пап, как она подходит к моему платью, точно в тон.
– Лучше проследим за тем, чтобы в тон твоему платью были напитки и угощения, – сказал папа. – Эй! Подать сладости для моей принцессы Флосс!
Он повел меня к киоску, где продавалась сахарная вата. Стены ларька были расписаны розами, а с края тента свешивался огромный розовый плюшевый медвежонок в платьице с оборками.
– Мама никогда не покупает мне сахарную вату, потому что от нее портятся зубы, – сказала я.
– А мы лучше лишний раз почистим их на ночь, – ответил папа. Он кивнул крупной блондинке, торговавшей в киоске сахарной ватой, и сказал: – Две порции ваты, пожалуйста. Мне свои зубы беречь поздно.
– Ну, я бы так не сказала, – улыбнулась продавщица. – У вас очень приятная улыбка, сэр.
После этих слов папа улыбнулся во весь рот, и я тоже. Я люблю, когда мой папа кому-то нравится.
– Ты очень похожа на своего папу, голубка, – сказала продавщица. – И потрясающе выглядишь в этом чудесном розовом платье. Ты была подружкой невесты на свадьбе?
– Нет, сегодня у нее день рождения, и она моя принцесса-именинница, – сказал папа.
– Пап! – Я дернула его за рукав: чувствуя прилив бесшабашного веселья.
– О, это замечательно. Тогда сейчас приготовим особую именинную порцию.
Я зачарованно наблюдала за тем, как продавщица засыпала в металлический бак сахарный песок, потом щелкнула кнопкой, и бак закрутился. Словно по волшебству, внутри бака начали появляться нити, а затем и облачка сахарной ваты. Продавщица взяла длинную палочку и принялась наматывать на нее сахарную вату, наматывала до тех пор, пока не получилось насаженное на палочку огромное розовое облако невесомой сахарной ваты.
– Это тебе, душенька, – сказала продавщица, протягивая мне это чудо.
– Ой! – восторженно выдохнула я.
Благоговейно держа палочку в руке, я осторожно приблизила голову к сахарному облаку, все еще не решаясь откусить от него.
И тут кто-то бесцеремонно толкнул меня сзади, и я уткнулась в розовое облако носом. К моим щекам тут же прилипли волоконца сахарной ваты.
– Полегче, приятель! Ты толкнул мою малышку, – сказал папа, оборачиваясь.
«Приятель» был не один. Их было шестеро или семеро – огромных парней с банками пива в руках. Они расхаживали по ярмарке, громко несли всякую чушь и еще громче ругались. Самыми ужасными словами. Ни на папу, ни на его слова никто из них не обратил ни малейшего внимания.
– Дай-ка мне большой кулек орешков, – сказал самый здоровенный парень, обращаясь к продавщице сахарной ваты.
– Ага, и мне тоже. Перекусить захотелось, – сказал второй парень.
– А мне попкорн, большой стакан, – сказал третий.
– Подождите своей очереди, ребята, я обслуживаю этого джентльмена, – ответила продавщица.
– Некогда нам ждать. Сказано тебе обслужить нас, так обслуживай – дошло?
– Это мой киоск, и я не обязана никого обслуживать, так что можете проваливать – дошло?
Парни помолчали – наверное, ждали, пока до них дойдет.