Несколько крупных осколков тускло отражают окружающую обстановку при дневном свете. Десятки мелких валяются вокруг. А среди осколков - серый бумажный слоник. Ноги слоника неровные, туловище перекошено, хобот порван. “Ах”, - всхлипывает Вика и убегает из комнаты. Щёлкает задвижка, до детской доносятся глухие рыдания.
Лицо Жени приобретает серьёзное выражение: губы вытягиваются в прямую линию, ямочки на щеках разглаживаются, брови сходятся ближе друг к другу. Девочка спускается с кровати-вертолёта и садится на корточки возле разбитой шкатулки. Берёт в руку серого слоника с порванным хоботом. Затем достаёт с полки голубого, которого подарила Вике. Ставит их рядом и смотрит то на одного, то на другого. Голубой слоник ровнее, симметричнее, не заваливается на бок. Хобот его цел. Нет у голубого таких больших щелей, как у серого - кусочки бумаги вдоль сгибов подогнаны ближе.
А вокруг - фарфоровые осколки. Женя молча смотрит, смотрит, смотрит. Проходят несколько минут, а она всё смотрит. А рыдания всё слышны.
Женя берёт серого слоника и идёт в прихожую. Лицо её по-прежнему серьёзно. Девочка останавливается у двери в ванную и стучит:
- Вика, - говорит она.
В ответ - всхлипы.
- Вик, ну, ладно, - пытается успокоить Женя.
Всхлипы продолжаются.
- Вика, у тебя ведь почти получилось. Нужно просто попробовать ещё раз. И бумагу ты слишком толстую взяла - из такой сложно делать. Возьми бумагу нормальную для оригами и попробуй ещё раз, по схеме. У тебя ведь почти получилось.
Но Вика плачет, плачет и плачет.