Пятрас Цвирка
САХАРНЫЕ БАРАШКИ
РАССКАЗЫ
О ВАШЕМ ДРУГЕ
Если вы приедете в Вильнюс, то обязательно увидите памятник: у склона горы стоит Пятрас Цвирка и будто любуется тем, как сроднились в литовской столице старинные здания с новыми кварталами, с заводскими корпусами, со светлыми школами. Вот-вот сойдет Пятрас с гранитного пьедестала и ступит на улицу, носящую его имя, смешается с шумной толпой…
Более двадцати лет назад Пятраса в самом расцвете сил унесла тяжелая болезнь. И остался только этот памятник — такой стремительный, порывистый, очень похожий на покойного Цвирку. А главное — остались его книги, откуда взяты и рассказы, которые вы теперь прочтете.
Пятрас очень любил детей, молодежь, хорошо понимал их. И в зрелые годы, сохранив юношеский задор, он с удовольствием вспоминал свои ребячьи проказы. Однажды отец привез ему с ярмарки цветные карандаши. И что же? Пятрас взял да разукрасил веселыми чертиками только что выбеленную горницу.
Отец мечтал дать ему образование, но рано умер. Семья жила в бедности. А Пятрас не испугался лишений, окончил школу, уехал из родной деревни в Каунас и поступил в художественное училище. Там мы с ним и познакомились. И хотя он стал писателем, а не художником, все же, когда Пятрас описывает природу или рисует портрет кого-либо из своих героев, так и кажется, что видишь перед собой живую, красочную картину или живого человека. Значит, занятия живописью пригодились. И по-моему, в книгах Пятраса чувствуется еще, что был он превосходным рассказчиком. Пятрас все представлял в лицах, как заправский актер.
С детства была у Пятраса чудесная учительница — его мать, знавшая множество народных сказок и песен. И всю жизнь Цвирка прислушивался к народной речи, к народной мудрости, которой проникнуты предания, пословицы, поговорки.
И писал он прежде всего о народе. О тружениках литовского села, которых в былые времена преследовала нужда и невзгоды. О молодежи. Когда Литвой еще правили помещики и капиталисты, Пятрас шел с теми, кто боролся за свободу и счастье народа, выступал перед рабочими, писал революционные песни.
Как он работал? Много, упорно, настойчиво. Пятрас всегда повторял, что писать книги — это большой физический труд. Читал он очень много. На его столе постоянно лежали книги по самым различным вопросам. «Писатель должен все знать», — любил повторять он. Но чтение не заслоняло от него жизни, он всегда старался быть с людьми.
После восстановления Советской власти в Литве в 1940 году Пятрас руководил писательской организацией, участвовал в работе правительства, но не прерывал своей творческой деятельности. Началась война, гитлеровцы захватили нашу республику. Мы с Пятрасом эвакуировались в глубь Советского Союза. Он часто ездил на фронт к литовским воинам, по радио обращался к жителям оккупированной Литвы, написал немало новых рассказов и книжку антифашистских сказок. Его книжки с самолетов сбрасывали в глубоком вражеском тылу, их распространяли в родном краю партизаны.
После освобождения Советской Литвы у Пятраса было множество общественных обязанностей. И все-таки он находил время для литературной работы. Он неустанно заботился о молодых писателях, которые только начинали овладевать пером, помогал им советами. Они видели в Цвирке своего чуткого, большого друга, многому у него учились.
Юные читатели! Надеюсь, что книга эта познакомит вас с Литвой, с самим автором — Пятрасом Цвиркой, и вы, как и многие, тоже станете его друзьями.
Мария Цвиркене
САХАРНЫЕ БАРАШКИ
Я опять сижу за книгой и, чтобы лучше запомнить каждое слово, читаю вслух. С добрый час я декламирую о войнах Римской империи, но мысли мои ускользают из-под власти цезарей и гуляют по саду, среди лепестков, которые, как пена, падают с деревьев.
В открытое окно влетает мохнатая дикая пчела. Она долго гудит; этот металлический звук напоминает далекий колокол приходского костела. Потом пчела садится на книгу и, шевеля усиками, принимается разглядывать буквы. Нет, пчела не умеет читать, и навряд ли она обрадовалась бы, узнав историю Прекрасной Елены. Поползав немного, она расправляет крылышки и, оставляя на странице книги золотую цветочную пыльцу, поднимается и вылетает в сад. Короткое мгновенье я вижу ее над вишней, а потом она, как тяжелая капля дождя, падает в цветок.
Я не могу уже заставить себя читать; мне кажется, кто-то шепотом зовет меня из-за окна: «Идем!» Оглядываюсь — никого нет. Только небо еще больше прояснилось, и в нем совершенно неподвижно стоят лиловые облака.