— Понятно, почему вы послали столь срочное сообщение.
— Да, и я не ошибся. Продолжая следить за ним, я узнал, что он крутился возле вашего дома в ту ночь. У нас завязалась борьба, и мне удалось выбить из его рук нож. Тогда я предложил ему на выбор: признать себя французским шпионом и быть расстрелянным или выдать себя за французского эмигранта, будто бы ждущего контрабанды. Само собой, он выбрал второе, возможно, надеясь убежать. Зря он на это надеялся, потому что я связал ему руки и ноги. В таком виде я сдал его полиции.
— А Монклар сказал, что общался с Эмилем де Жюно?
— Да, он подтвердил это. — Том замолчал, видя, как Софи побледнела. — Монклар, похоже, был уверен, что де Жюно не пошлет другого агента теперь, зная, где вы.
Она напряглась:
— Поэтому, коль уж теперь ничего не получилось, в следующий раз он приедет лично.
Том кивнул:
— Но не сейчас, потому что наконец-то занял место в правительстве и в настоящее время никак не может уехать. А еще я думаю, что им движет не просто жадность. Уверен, здесь нечто большее.
— Месть? — прошептала девушка, теряя голос.
— Да, он мечтал увидеть, как граф де Жюно отправится на гильотину, но раз этого не получилось, он ищет другие средства, чтобы свести счеты.
Голос вернулся к Софи, и в нем послышались нотки триумфа:
— Наконец-то Антуан в безопасности. Сейчас его невозможно отыскать. Что теперь будет с Монкларом?
— Он признан контрабандистом, а все они приговорены к ссылке и будут высланы в Австралию. — Том открыл ящик и вынул лист с отпечатанным списком имен, который протянул ей. — Здесь имена контрабандистов, которых на кораблях отправят на следующей неделе. Их отъезд был отложен из-за ранений. Те, кто выздоровели, готовы к отплытию. Тюремные власти не видят смысла отправлять больных, которые умрут в дороге.
Софи взглянула на список, интересуясь, найдет ли какие-нибудь знакомые фамилии. Неожиданно ее рука задрожала. Девушке показалось, что она снова ощутила чудовищную боль. Джон Барнс! Она знала его имя. Это был тот самый Барнс, который напал на нее, когда она только приехала в Англию.
— Вы увидели в списке знакомое имя? — поинтересовался Том.
Она кивнула:
— Человек, который напал на меня, и есть тот самый Барнс. Это он в ответе за смерть Маркуса!
— Вы уверены?
— Да! — Софи вернула список Тому, позволив ему самому убедиться в этом.
Том стукнул кулаком по столу.
— Я его убью!
— Нет, жизнь в ссылке будет достаточным наказанием для него. Еще я бы хотела посмотреть ему в глаза, прежде чем его отправят в Австралию.
— Это будет не совсем приятная встреча для вас.
— И все же я хочу это сделать.
Он понял, что девушка не изменит своего решения.
— Ладно. Ричард устроит это для вас. Он неплохо знает начальника тюрьмы.
Она встала, собираясь уходить.
— Я напишу Ричарду сегодня же.
Том проводил ее до двери, они попрощались, и Софи быстро зашагала прочь. Она спешила не потому, что ее ждали покупатели, просто от присутствия этого мужчины все внутри у нее переворачивалось. С Рори она никогда такого не чувствовала, даже в последнее время, когда между ними установились нежные отношения.
Ричард незамедлительно ответил на письмо Софи, причем вызвался сопровождать ее и оставался с ней, когда она встретилась с Барнсом.
Большое серое здание тюрьмы с огромными дверями напоминало крепость. Когда охранник вел Софи и Ричарда через тюремный двор, изо всех зарешеченных окон доносились страшные крики и свист.
— Ваша просьба не совсем обычна, мисс Дэлкот, — произнес начальник. — Тем не менее мистер Фоксхилл назвал убедительную причину. Никто больше не интересовался Барнсом.
— А его жена?
Начальник покачал головой:
— Это обычное дело. Когда преступники попадают за решетку, жены их бросают сразу же.
В соседнем помещении находилась камера, где заключенные ждали свидания. Несмотря ни на что, Софи испытала жалость, увидев Барнса. Он стоял согнувшись, с низко опущенной головой, а руки и ноги у него были в цепях. Постояв, она сделала шаг вперед и испуганно схватилась за руку Ричарда. Затем собралась с духом и посмотрела на жестокого убийцу Маркуса.
— Джон Барнс, — произнесла девушка твердо. — Ты узнаешь меня?
Он поднял голову и прищурился от света, проходившего в большое окно. Потом его взгляд прояснился, сделался жестким, и негодяй прорычал: