– О нет! Я же когда-то пообещала его матери, что настанет день, когда Антуан вернется в свой дом, – заламывала она в отчаянии руки.
Том обнял супругу, чтобы успокоить.
– Не стоит так убиваться. Никто бы не сделал для Антуана большего, чем сделала ты, моя дорогая. Постарайся посмотреть на случившееся с выгодной для нас стороны. Теперь, когда Жюно наконец получил то, чего так долго добивался, думаю, старая ненависть покинет его сердце. Подобное развитие событий, судя по всему, навсегда исключит угрозу для жизни мальчика.
Но Софи по-прежнему чувствовала крайнюю обеспокоенность.
– Неужели в подобных Эмилю людях жажда мести может умереть?!
– Будем надеяться, что разжирев на незаконно приобретенном добре, ему станет лень сводить старые счеты, и прежняя ненависть, со временем забудется. Помни также о том, что Антуану уже 13 лет и при этом он отлично фехтует и стреляет. Совсем скоро он уже будет в состоянии защитить себя от любого врага самостоятельно.
«За исключением того, – с ужасом подумала про себя Софи, – что нанесет ему предательский удар кинжалом в спину». Чтобы Софи более не волновалась, Том связался с вышедшим на покой французским контрабандистом, сроду не имевшим дело с брумфилдской бандой.
Сей овдовевший старец, проживавший ныне во вконец обветшавшей лачуге, отныне желал поселиться за счет Тома, конечно, в соседствующей с шато деревне, изображая из себя чудаковатого месье, которому наскучила городская жизнь. В задачу старика отныне входило следить за всеми перемещениями Эмиля де Жюно и срочно докладывать о всех его подозрительных отлучках.
– Очень скоро, – сказал Том Софи, – мы будем знать, по нраву ли пришлась господину Эмилю тихая жизнь сельского помещика.
В противовес плохим новостям из Франции, пришли добрые вести из Лондона, Миссис Фицхерберт и принц наконец помирились. Сам папа Римский подтвердил каноническую подлинность их брака, и теперь уже с чистой совестью Мария вновь смогла стать любящей женой своему Джорджу. Софи и Том получили приглашение на организуемый по этому, случаю званый прием в английской столице. Тем же курьером чете Фоксхиллов было отправлено личное послание миссис Фицхерберт, в котором Софи был сделан самый значительный в ее жизни заказ – ИЗГОТОВИТЬ ОСОБУЮ САХАРНУЮ ФАНТАЗИЮ для праздничного стола Его Высочества. Поскольку никакой речи о транспортировке столь крупного и хрупкого кондитерского изделия в Лондон не могло быть и речи, Софи отправилась в столицу раньше Тома, остановившись в доме Ричарда и проведя четыре дня в кропотливой работе на кухне особняка миссис Фицхерберт. В качестве мотива сахарной скульптуры Софи избрала РОГ ИЗОБИЛИЯ, из которого водопадом каскадировали всевозможные весенние цветы, символизировавшие возвращение семейного счастья принца и миссис Фицхерберт. Остальные цветочки Софи намеревалась разместить прямо на обеденном столе так, словно бы они были разбросаны налетевшим порывом свежего ветра.
Когда наступил торжественный вечер, Софи убрала свои волосы покороче, как требовала того последняя мода. На лоб ее спадало несколько локонов, а остальные волосы аккуратно убраны в пучок на затылке, полностью открывая изгиб ее изящной шеи. Эту простенькую прическу завершала жемчужная диадема и жемчужные серьги. Она вертелась перед зеркалами в глубоко декольтированном платье кораллового шелка, приводя своего супруга в восхищение.
Когда они прибыли на Тилни-стрит, окна особняка уже были широко открыты навстречу теплому июньскому вечеру. Тома и Софи лично приветствовали принц и та леди, сердце которой ему наконец удалось вновь завоевать. Великолепные бриллианты миссис Фицхерберт подчеркивали особую элегантность ее платья из розового шелка. Эти драгоценности ей подарил принц в ознаменование решительной перемены, наступившей в их отношениях.
– Вы выглядите великолепно, Софи! – восхищенно промолвила Мария. – Этот цвет вам так идет.
Таково же было мнение и многих других представителей высшего света, собравшихся в этой сверкающей золотом зале. Прием был организован с таким размахом и великолепием, что более всего напоминал королевскую свадьбу. И хотя от женских глаз не ушла ни единая деталь в наряде Софи, внимание слабого пола всецело было обращено на Тома. Он был самым высоким из собравшихся здесь мужчин, и, бесспорно, самым красивым. Легкий морской загар придавал его лицу особое очарование. Покрой его алого сюртука подчеркивал ширину плеч, а панталоны, которые мужчины все еще продолжали носить по случаю особо торжественных приемов, как нельзя кстати подчеркивали мускулистость его ног.
Когда пришло время прощаться, миссис Фицхерберт договорилась встретиться с Софи в Брайтоне. Дружба, завязавшаяся между ними оказалась столь крепкой, несмотря на существующую разницу в возрасте, что Мария пожелала продолжить ее и впредь. Этим летом они виделись часто. Барни всегда оказывал благородной гостье радушный, но все же сдержанный прием, будучи в конце концов как следует выдрессирован самой Софи.
Миссис Фицхерберт полюбила Флер с первого взгляда. Большеглазая, кудрявая как отец, черноволосая как мать девочка вцепилась в янтарное ожерелье, покоившееся на пышной груди Марии. Софи было хотела оторвать от него цепкие пальчики малютки, но миссис Фицхерберт сама сняла с себя ожерелье и отдала его ребенку поиграть. Принц вновь подарил своей любимой особняк на Стайни, который был великолепен. Все, как и прежде, стало на свои места, и Софи теперь часто навещала Марию. Но обмен визитами был не единственным видом общения между ними. Принц и миссис Фицхерберт еще не пробыли в Брайтоне и двух недель, когда Софи и Том получили приглашение отобедать в Морском Павильоне. Софи пришлось сидеть среди двух герцогов королевской крови, они оба были родными братьями принца и так же, как и он, были рады возможности полюбоваться на красивую женщину. Лакеев чуть удар не хватил, когда они увидели Софи, сидевшую за столом, однако строгий, неукоснительно соблюдавшийся этикет, не позволил им выразить по этому поводу своих эмоций. Один лишь Ник, ставя перед ней очередное блюдо, хитро ей подмигнул, и Софи незаметно улыбнулась ему в ответ. Впервые в жизни она ела с золотой тарелки. Впрочем, здесь все столовые, приборы были из золота, за исключением покрытых затейливой резьбой хрустальных бокалов для вина.
Она всегда восхищалась двадцатью четырьмя солонками, используемыми на торжественных приемах в этом дворце. Они весьма кстати подходили к морской резиденции, будучи изготовлены в форме морских раковин, поддерживаемых на волнах плывущим тритоном. И хотя Софи все видела прежде и знала, что у принца есть несколько золотых сервизов на две сотни персон, тем не менее, она была очарована окружающим ее великолепием. Однако наивысшее удовольствие ей доставляло лицезрение принца.
В тронном красном кресле с высокой спинкой он восседал в центре стола, и вновь по правую руку от него была миссис Фицхерберт. Двумя часами позже все собравшиеся встали из-за стола вслед за принцем и миссис Фицхерберт и проследовали по просторному коридору прямо на концерт, который должен был состояться в одном из многочисленных салонов дворца. Том, шествующий под руку с Софи, поинтересовался у супруги, хорошо ли ей здесь.
– Это сон, – с улыбкой ответила она. – Мне кажется, что в любой момент я могу проснуться!
Но то был далеко не сон. Благодаря дружбе с миссис Фицхерберт у Софи было впереди еще одно подобное приглашение.
Глава 26
За два года, прошедшие со времен первого посещения принцем кондитерского магазина ДЕЛЬКУР, предприятие Софи расширилось с фантастической быстротой, какую Софи не могла себе представить даже в самых безумных мечтаниях. Конфеты Делькур и сахарные фантазии Софи Фоксхилл регулярно поставлялись в Морской Павильон и Лондонский Картон-Хаус. Кроме того, сладкую продукцию Софи регулярно получали все братья принца. Герцог Йоркский питал особую слабость к ее ароматизированным апельсиновой эссенцией пирожным. Софи наняла себе дополнительных работников и уже владела повозками для отправки сладостей заказчикам. Наконец-то она смогла позволить себе украсить ларчик с конфетами полудрагоценными камнями по случаю особых презентаций, а ленточки, кружева и прочие украшения на коробках с ее продукцией были теперь самого высшего качества. Том импортировал из Китая целый корабль лакированных шкатулок, ставших чрезвычайно популярными у покупателей в качестве коробок для сладких яств. Порою у Софи даже захватывало дух, когда он «задумывалась над тем, сколь благосклонной по отношению к ней оказалась фортуна. Так много хорошего произошло в ее жизни. Флер росла настоящим цветком, а Генриеттин Александр, набрав в весе, стал довольно-таки подвижным и веселым мальчуганом.