Двери за спиной Седрика закрылись, и он оказался в длинном коридоре. После чего, прихрамывая, он медленно направился на выход, вышел во внутренний двор величественной Святой Софии и направился к воротам, которые охранялись не абы кем, а “варяжскими гвардейцами” императора. Почему так, Зальх не знал. Возможно, в главном соборе ортодоксов находилась особа императорской крови. Но ему это было и неважно. Просто он услышал, как пара варягов переговаривается на родном языке. Это был венедский. И Седрик за малым не выхватил из ножен меч и не накинулся на тех, кого он привык считать своими кровными врагами. Гвардейцы странное поведение латинского рыцаря-католика, который замер на месте, конечно же, заметили и моментально обступили Зальха со всех сторон. Закованные в превосходную броню и вооруженные топорами и мечами-спатами варяги весело пересмеивались и речь варваров била по ушам паладина, словно тревожный набат, который заставлял его сердце клокотать от ненависти. Ярость стала заволакивать глаза Седрика, который постоянно винил себя, что не смог в трудную минуту придти на выручку своему покровителю и наставнику Бернарду Клервоскому, и в его голове промелькнула мысль: “Будь, что будет. Ненавижу варваров! Убивать их надо! Смерть им!” И кто знает, наверное, Зальх спровоцировал бы драку с наемными варягами, которые служили государю христиан за золото. Но рядом находились другие паладины, которые ожидали его и Гвидо Флорентийского, и один из них окликнул своего командира: – Эй, Зальх! Кровавая пелена в глазах рыцаря немного рассеялась и он, оскалившись, будто дикий зверь, подумал, что ему надо быть сдержанней и, отпустив рукоять меча, решительно направился на другую сторону широкой улицы. Гвардейцы императора расступились, а затем рассмеялись. Гогот здоровых мужиков, словно невидимое копье ударил в спину Седрика, но он не обернулся, а спокойно подошел к своим товарищам и оглядел их. Четверо. Не считая Зальха, это были последние избранные воины Бернарда из Клерво и, вглядываясь в лица суровых мужчин и истинных Воинов Господа, которые без остатка посвятили себя великому служению, Седрик вспоминал о том, как они собирались вокруг него. Самым первым в Бремене, где Зальх восстанавливал подорванное здоровье, появился рыцарь Лотар фон Винер, который отвозил письмо аббата Клерво в Сито. Затем прибыли два француза, которые находились на излечении в лагере возвращающихся на родину крестоносцев Людовика Седьмого, барон Роберт де Биот и рыцарь Карл де Флор. Ну, а последним объявился испанец Родриго Дуэрро, бывший разбойник и вор, который кровью врагов искупил все свои грехи, чудом уцелел в последнем сражении Северной войны и хотел отомстить за святого Бернарда. Все эти паладины признали Седрика за главного и ждали его приказа. Для них Крестовый поход продолжался, и они были готовы зубами рвать ненавистных язычников. Однако Седрик не торопился. Он написал письмо легату Гвидо Флорентийскому и надеялся, что для него найдется какое-то по настоящему серьезное дело, и оно нашлось. Папский легат вызвал паладинов в Хильдесхейм, и когда они предстали перед ним, то он объявил им волю святого престола. Рыцарям предписывалось отправиться на Русь, осмотреться, обзавестись полезными связями и знакомствами, и взять на заметку тех, кто помогает венедам: купцов, князей, воинов, мастеров и даже простолюдинов. После чего готовиться к уничтожению этих людей, которые являются пособниками Сатаны. Ну, а еще позже было решено, что паладины поедут в дальние края не сами, а вместе с ромеями, разумеется, если ортодоксы пойдут навстречу католикам. Этот приказ не понравился паладинам, которые не представляли себя в роли прознатчиков, а являлись ударной силой крестоносцев. Однако Гвидо Флорентийский их убедил, сказал, что это желание самого папы, поскольку каждый из них способен чувствовать врага на расстоянии, ведь с ними благословение самого Бернарда. Поэтому рыцари, скрипя сердцем и внутренне негодуя, согласились отправиться в земли диких русичей и сейчас находились в Константинополе. – Седрик, – командира паладинов вернул в реальность голос Дуэрро, – что патриарх сказал? – Мы в деле, – ответил Зальх. – Через пару дней двинемся в путь вместе с посольством ромеев. Вовремя мы здесь появились, у ортодоксов проблемы с восточными славянами и у нас появились общие интересы. Так что нам будет легче. Рыцари примолкли, и молчание нарушил де Флор: – И все же, не нравится мне это задание. Не для нас оно, чтобы там легат ни говорил. – Ага! – вторил ему де Биот. – Что-то здесь нечисто. Но что, никак в толк взять не могу. “Да просто все, – подумал Седрик, который в свое время покрутился при королевском дворе и немало времени провел рядом с аббатом Клерво. – Мы люди Бернарда и на все имеем особое мнение, прямое, четкое и открытое, которое может не совпадать с мнением папы. Значит, пока паладины стали не нужны, и может быть, даже опасны. Вот нас и прогнали подальше с глаз, туда, где нет католиков. Вроде бы и при деле, а в то же время мы не сможем никому рассказать, насколько велик и могуч был Бернард из Клерво. Опасаются нас. Но против воли папы не пойдешь, моментально голову срубят, хоть мне, хоть моим товарищам. Однако когда-нибудь мы вернемся обратно и постараемся разобраться, в чем истинная подоплека происходящих вокруг нас событий. Конечно, если нас не перебьют. Вот только сделать это будет сложно, ибо благословение Бернарда все еще с нами”.
Глава 3.
Руян. Весна 6656 С.М.З.Х.
На похороны Векомира я, конечно же, не попал. Ну, это и понятно – когда я появился в Арконе, то пепел его погребального костра уже остыл и был развеян свежим морским ветром, который так любил верховный жрец Святовида. Однако на главные события успел. Волхвы начинали выборы нового верховного жреца, и претендентов было трое. Сотник витязей Доброга, знатный боец и Виславит, витязь и большой специалист по тайным операциям. Боян Бранко Ростич, который был правой рукой покойного Векомира и возглавлял его посольства. И волхв Ирьян Копылко, тяготеющий к техническим новинкам жрец столичного храма. Всех этих людей я знал еще со времен своего обучения в храме, и каждый из них был достоин занять место Векомира. Само собой, заменить старика невозможно, слишком серьезной фигурой он был. Но и жалеть о его уходе шибко не стоило, ибо жрец выполнил свое предназначение и теперь находился там, где всегда тепло, светло, сытно и радостно. В общем, волхвы Святовида на несколько дней заперлись в святилище, и пока они думали и рядили, кому следует взвалить на свои плечи тяжкую ношу Векомира, в город съехались почти все мало-мальски заметные люди Венедии. После чего великий князь Прибыслав, сгорбленный годами лютич, который потерял на минувшей войне почти всех своих детей, решил собрать общий совет. Меня тоже пригласили и я, при полном параде, в мундире с погонами, на которых красовались золотые громовники, и мечом на боку, прибыл в здание ОБК, где на постоянной основе трудилось уже полсотни человек. Но в этот день здесь все замерло. Отдел по Борьбе с Крестоносцами уступил зал для совещаний великому князю и когда я оказался в просторном помещении, то огляделся и увидел вокруг себя тех, кого и ожидал. Во главе стола находился сам Прибыслав. По левую руку от него князь поморян Рагдай, который вышел из битвы под Волегощем без единой царапины, хотя был в самой гуще сражения от его начала до разгрома крестоносцев. Справа сидел одноногий Никлот, коему теперь предстояло заново обживать свое разграбленное княжество. Далее расположился худой, словно скелет, и потерявший челюсть Мстислав Виславит, который не мог разговаривать и питался одними бульонами. Ну, а потом по кругу все остальные участники заседания. Сын Векомира и владетель Борнхольма варяг Идар, мои зеландские соседи Вартислав и Громобой, витязь Сивер из Щецина, старый воевода Крут, верховная жрица Макоши прекрасная Зареслава, хранитель храмовой казны волхв Яровита Войдан Лебедян, пара служителей других славянских богов и несколько наиболее авторитетных руянских вожаков. Короче говоря, чужаков не наблюдалось, можно было начинать, и я присел на свободное место. Затем посмотрел на Прибыслава, который о чем-то перешептывался с Рагдаем, расслабился и замер без движения. Наконец, спустя пару минут, князья замолчали. Великий князь обвел собрание взглядом, обменялся кивками с Никлотом и Мстиславом, а потом заговорил и речь его была исключительно по существу. Он, как и все мы, думал о будущем нашего государства. Поэтому успел обсудить самые главные вопросы с другими князьями, и перед большим общевенедским сходом, который собирался провести через пару месяцев, подвел некоторые итоги и обозначил основные проблемы нашего молодого государства, коих было очень даже немало. Ну, а все мы, должны были одобрить решения князей или наоборот, отвергнуть их. Поэтому можно было сказать, что мы тестовая группа, наблюдая за которой, выборные правители Венедии определяли реакцию представителей племен. Итак, о некоторых проблемах Венедии и первоочередных вопросах. Первое, некоторые горячие головы, особенно среди варягов, предлагали воспользоваться смутой в Священной Римской империи и расширить наши границы. Отбить Нордмарк, где до сих пор воевал с католиками самовластный князек Якса из Копаницы, и одновременно с этим забрать у германцев развалины Любека и Ольденбурга. Сил на это нам должно было хватить, если оголить опасные направления и напрячься. Благо, войско пока не распущено и германцам сейчас не до нас. Однако удержать эти территории мы не могли. Сейчас у венедов не хватало воинов даже для охраны границ и зачистки земель бодричей. Так что, какие уж тут завоевания? Отбились от крестоносцев и хвала богам. Теперь бы молодежь поднять и обучить, окрепнуть, восстановить численность дружин и крепости заново возвести. Поэтому решение находилось на поверхности. Следовало тревожить европейцев морскими набегами, обживать Зеландию и Борнхольм, отстраивать порушенные города бодричей и лютичей, укреплять и расширять колонии и фактории на севере, в Финляндии и Швеции. Да засылать к противнику своих шпионов, которые должны были сманивать к нам покоренных католиками славян. А раз так, то долой авантюры, тем более, что в отличие от большинства присутствующих на совете людей, я знал о Винланде, куда тоже требовалось отправлять колонистов. Второе, князь Мстислав Виславит хотел покинуть свой пост, ибо он ослабел и не мог водить дружину в поход, да и делами племени заниматься был не в состоянии, поскольку его донимали головные боли, и храбрый варяг лишился речи. Сделать это Мстислав собирался в самое ближайшее время, и попросил (написал на бумаге) поддержать на общеруянском сходе того, на кого он укажет. Правда, в своем выборе Мстислав пока не определился, но в целом никто против не был, и совет пообещал уважить героического князя. Вот только людей, которые могли бы занять его место, лично я, рядом не видел. Обмельчали Виславиты или в боях полегли, а молодежь, на которую мы возлагали свои надежды, еще не выросла. Значит, передать власть над племенем ранов Мстислав мог лишь двоим: витязю Доброге, который находился в храме Святовида, либо первопроходцу и колонизатору Будимиру. И если так, то неопределенность выбора становилась понятна. Не изберут Доброгу верховным жрецом, быть ему князем, а коли займет витязь кресло Векомира, тогда Мстислав станет ожидать возвращения Будимира, то-то он обрадуется, давно ведь об этом мечтал. Третье, возник вопрос добычи. После разгрома крестоносцев ее было много и, по принятому перед войной закону, она принадлежала всем венедам, то есть передавалась в ведение великого князя. Однако если в ходе боевых действий это не вызывало никаких вопросов или споров, то сейчас многие вожди стали протягивать к дорогому оружию и ценным пленникам свои загребущие лапы. Кстати, среди них и меня помянули. Мол, авторитетный воин и витязь, герой и честный человек, но вот есть темное пятнышко на репутации. Вадим Сокол денежкой делиться не желает и, словно кугут, сидит в Рароге и думает только о себе. Озвучил этот упрек не Прибыслав и ни князья, а уважаемый мной воевода Крут. Поэтому пришлось оправдываться, и я привел свои доводы. Добычу брал, признаю. Но только ту, что хапнул на вражеской земле. Так что она под закон не попадает. Ну, а в остальном действовал как все, хабар сдавал людям великого князя. Мои объяснения были приняты, и Прибыслав подтвердил, что так и есть. После чего меня уже не трогали и обсуждали остальных хапуг, которым предстояло объяснить на сходе перед народом свои действия и поступки. Вот такие дела обсуждались, и один вопрос сменялся другим. Нехватка продовольствия и голод в лагерях вынужденных переселенцев. Торговля с новгородцами, шведами, датчанами и финнами. Возможный оборонительный договор с вождями пруссов. Военные походы в Ла-Манш и дальше, в Ирландию и даже Испанию. Создание учебных лагерей для подростков и ежегодные сборы для племенного ополчения. Финансы и разработка полезных ископаемых. Желание кузнецов организоваться в Гильдию Оружейников и так далее. Однако меня все это волновать перестало. Серьезные мужчины с красными плащами на плечах просто тянули время, ведь на деле все уже было решено, и меня эти заботы касались лишь краем, постольку поскольку. Что от меня потребуется, конечно же, сделаю. Но в политику мне лезть рано, ибо я не чувствовал себя готовым взвалить на хребет непомерный груз ответственности за сотни тысяч людей, и на данный момент меня более всего заботило предстоящее путешествие на Русь. Поэтому я сидел за столом, кивал и поддакивал, попивал вишневый взвар, а в перерывах общался с Идаром, Сивером, Войданом Лебедяном или волхвами. Так прошел день, за ним другой и третий, а на утро четвертого ворота Святовидова храма распахнулись и все мы узнали, что новым верховным жрецом избран сотник Доброга. Нельзя сказать, что я этому обрадовался, но и не огорчился. Доброга настоящий воин, а значит, культ Святовида будет увеличивать численность своего Священного отряда, и в самом скором времени в Европу отправятся хорошо подготовленные убийцы. Для меня это было понятно, точно так же как и то, что если бы место Векомира занял Ростич, то упор делался бы на дипломатию и интриги, а Копылко сосредоточился бы на технических новшествах. Но раз уж судьба или воля богов, которые подали волхвам свой знак, избрала Доброгу, так тому и быть. К вечеру в Арконе, после благодарственных жертв богам и официальных мероприятий, начались празднества. С новым верховным жрецом поговорить удалось только мимоходом, и Доброга известил меня, что отныне храм не станет снабжать меня деньгами на поднаем черных клобуков и дружинников Берладника. Это было ожидаемо и, пожелав витязю удачи и разумения на новом посту, я схватил за шиворот храмового летописца Звана Дубко, худощавого молодого человека, который при Векомире заведовал библиотекой, и велел отвести меня в хранилище книг. Парень мог не подчиняться, да и в святилище меня могли не пропустить. Ведь я служу не Святовиду, а Яровиту, и Векомира, который меня поддерживал, больше нет. Ну, а здоровую конкуренцию между культами никто пока не отменял, точно так же как и дисциплину. Однако все сложилось неплохо. Зван мне повиновался и послушно направился в богатую храмовую библиотеку, самую большую, какая только была у венедов, а стражники Священного отряда пропустили меня за валы святилища, и даже не поинтересовались, куда и зачем мы идем. Разгильдяи, хоть и элита. Видать, расслабились, после того как крестоносцы отступили. Но с другой стороны я не чужак и они привыкли к тому, что Вадим Сокол ходит где угодно и когда пожелает. Опять же они такие же витязи, как и я, а значит, опасность или недобрые намерения посетителя могли почуять сразу. Вскоре мы оказались в хранилище знаний, где пахло пылью, потрескавшейся старой кожей, сургучом, воском и, как ни странно, жареным луком. Зван Дубко подошел к широкому продолговатому столу и зажег толстую свечу. Ее желтоватый свет рассеял сумрак помещения, и я втянул в себя воздух. После чего летописец улыбнулся, достал из-под лавки прикрытый крышкой горшок из камня-жировика, присел и сказал: – Мне с кухни свежего супчика принесли, а тут в город позвали. Думал, там погулять и перекусить, но ты меня отыскал. Есть будешь? – Нет, – я покачал головой, обвел взглядом стены с полками, на которых лежали сотни свитков и книг, и сходу перешел к делу: – Что ты знаешь о тропе Трояна? Честно говоря, на развернутый ответ я не рассчитывал, и на это были причины. Например, волхвы из Рарога, Орей Рядко и другие, вообще про тропу никогда не слышали, но я списал это на их молодость и неопытность. Однако уже здесь, в Арконе, получить ответ на этот вопрос тоже не удалось. Войдан Лебедян, уж на что грамотный человек, лишь пожал плечами и сказал, что это нечто древнее и он ничего толкового сказать не может. Да и другие волхвы, которые заседали вместе со мной в ОБК, промолчали. Так что если бы Зван развел бы руками, то я бы не удивился и, наверное, даже не расстроился бы. Вот только молодой парень, который почти всю свою сознательную жизнь провел в храме и с детства занимался разбором книг, да записями летописей, меня удивил, и я подумал, что его послала мне сама судьба. – Про тропу Трояна я кое-что знаю, – ответил Зван. – Но, прежде всего, хотелось бы понять, почему такой человек как ты, Вадим, воин и вождь, интересуется этим. Первым моим желанием, скрывать не стану, было промолчать. Ведь если про древний секрет знает ограниченный круг людей, то зачем мне с кем-то делиться информацией? Незачем, ибо это преимущество перед остальными. Однако Зван человек, жизнь которого посвящена сбору и анализу знаний. Он не думает о личной выгоде, впрочем, как и другие служители славянских богов. Поэтому отмалчиваться не стоило. Опять же, если со мной что-то случится, то о схроне Всеслава Брячиславича должен знать еще кто-то. Так пусть это будет летописец, который, в случае моей гибели, поделится своими догадками с Доброгой или Ростичем. Глядишь, им это поможет или пригодится. – Ты Василько Святославича помнишь? – помедлив, сказал я. – Князя полоцкого? Конечно, помню. – Так вот он открыл мне секрет своего предка, Всеслава-чародея, и есть думка, что я найду выход на тропу Трояна. – Понятно, – Зван пригладил раскрытой ладонью взъерошенные волосы, и добавил: – Только тропа не одна. Это сеть невидимых дорог, которые опутывают весь наш мир. – Так-так, – я присел напротив парня и поймал его взгляд. – Рассказывай, что знаешь. – Давным-давно... – Вот только давай без предисловий, – оборвал я его. – Четко и сухо, только факты. – Но тогда рассказ будет коротким. – Меня это устраивает. – Как скажешь, Вадим, – парень шмыгнул носом и продолжил: – Когда наши предки пришли на Днепр, а затем двинулись в Европу, то они обладали знаниями великих прародителей. Но со временем многое было забыто и утеряно, и тропы Трояна, потомка самого Триглава, который пользовался ими с такой легкостью, словно это обычные дороги, тоже превратились в легенду. Некоторые бояны еще вспоминают их, но без понимания того, что же это такое, и последним, кто выходил на призрачные тропы был Всеслав-чародей. Да и то, он использовал лишь пару тропинок и мог попасть на них только в обличье волка, наверное, так ему было легче. – И что, правда, будто эти тропы позволяют перескакивать тысячи верст? – Да, все так. – А кто их создал? – Имеется две басни о том, как они возникли. Первая гласит, что между мирами Яви и Нави находится прослойка, призрачное пространство, в котором обитают страшные чудовища. Они бесплотны в мире Яви и являются порождениями мира мертвых, и в этом пространстве у них есть свои особые пути, которые огибают всю нашу землю-матушку. И коли найти вход в это пространство, то по дорогам призраков можно быстро путешествовать. Конечно, если чудовища не съедят такого путника. Ну, а вторая басня говорит примерно то же самое, только несколько иначе. Невидимые пути пронизывают весь мир Яви, словно вены на теле человека. Но они были созданы нашими богами, дабы экономить силы и быстро перемещаться с места на место. Ну, а после того как великие предки покинули нас, там поселились порождения тьмы, которые не дают ведунам свободно разгуливать по этим дорогам. Вот и позабыли про них, а Всеслав секрет от полоцких волхвов узнал. – Ясно. Описания путешествий по чудесным тропам имеются? – Да. В старых книгах кое-что расписано. – Прямо сейчас что-то рассказать можешь? – Пожалуй, что смогу. В одном старом свитке сказано, что ведун Борей ступил на зыбкую тропу, вокруг которой был густой туман, где прятались чудовища. Затем они напали на него, но он отбился, а затем прошел сотню шагов, свернул на другую тропу, вышел из нее в реальный мир и оказался в стране, где живут невысокие люди с узкими глазами. Потом он дождался часа, когда вход на тропу открылся вновь, и без опаски вернулся домой. – Его дом остров Руян? – Не знаю. В свитке ничего такого не было. – Это все? – Нет. Еще есть много подобных описаний. Но сразу все не упомнишь, надо выписки делать. – И ты сделаешь для меня такой список? – Конечно, ведь это не тайна, а ты не чужак. – И когда он будет готов? – Коли прямо сейчас начать, то к утру работу сделаю. – Сделай, Зван, – я хлопнул летописца по плечу, – и за мной не заржавеет. Я добро ценить умею и тех, кто мне помогал, никогда не забывал. – Разве дело в награде, – парень поднялся и направился к стеллажам. – Главное, на мой взгляд, людям помогать. Опять же Векомир тебя сильно ценил и уважал, а он мне, словно второй отец. – Да, хороший человек был, – согласился я с парнем и спросил его: – Может, тебе помочь? – Нет. Не надо. Сам я быстрее все сделаю. Утром труд окончу, а потом что? Куда тебе список занести? – Я сам подойду. – Ну, как знаешь, Вадим. Летописец зарылся в пыльные свитки и книги, а я решил ему не мешать и вернулся в город, где гуляли воины дружины. Ночь прошла легко. Я веселился и ни о чем плохом не думал, а на рассвете, еще слегка хмельной и не выспавшийся, находился перед храмом, вызвал Дубка и получил то, что хотел, пятнадцать исписанных мелким убористым почерком листов с описаниями троп Трояна. В общем, самые обычные кусочки информации, сложив которые, тем не менее, можно составить какую-то систему координат и для своего личного пользования написать инструкцию по безопасности. Но это все ожидало меня несколько позже, когда выйдем в море, а пока у меня имелось еще одно дело. Воины, которые сопровождали меня в Аркону, стянулись к городским воротам. Здесь нас уже ожидали лошади, и мы помчались в Чарушу, где находился мой дом на острове Руян. Добрались до места быстро. Драккары были готовы к отплытию, и я решил не медлить. Выходим в море. И пока пруссы, варяги и дружинники Берладника грузили на корабли бочонки с водой и продовольствие, командир варогов, рыжий Торарин Мох построил своих бойцов во дворе терема. Я замер перед ними и, глядя в глаза юношей, этнических датчан, многие из которых успели повоевать, знал, что для них Вадим Сокол не просто вождь, а пример для подражания и духовный лидер. Так их воспитали волхвы и старые воины. Поэтом