«В капиталистических странах вопросы производственной деятельности находятся в руках отдельных частных фирм. В СССР роль частных интересов играют ведомственные интересы, но от этого совсем не легче. Исключительно трудно противостоять таким гигантским ведомствам, как Минводхоз или Минэнерго с их разветвленной структурой, многочисленными научными учреждениями, широкими бюрократическими связями с огромным влиянием. При этом интересы ведомств часто имеют парадоксальный характер. Если в капиталистических странах любая фирма стремится к сокращению затрат, то у нас зачастую ведомственные интересы требуют их увеличения. Одной из задач перестройки является ограничение роли ведомств, создание альтернативных, независимых структур. От этого во многом будет зависеть и решение экологических задач.
Крайне важно, чтобы Академия наук играла роль независимого и обладающего властью арбитра, принимала на себя ответственность за важнейшие решения. Для этого Академия должна обладать полной информацией об экономике, хозяйственных планах и экологической ситуации.
Примечательным примером, показывающим роль ведомств в экологических проблемах, является строительство канала Волга-Чограй, о котором говорилось вчера и сегодня. В ходе работы над проектом менялись цели строительства: сначала речь шла об орошении Калмыкии, что вредно, затем об орошении Ставрополья, в чем нет острой необходимости. Менялась стоимость строительства — от 800 млн до 3 млрд 800 млн рублей; неизменным оставалось лишь желание Минводхоза во что бы то ни стало осуществить это выгодное с точки зрения ведомственных интересов строительство, несмотря на его экономическую нецелесообразность и экологическую вредность. Отбор воды из Волги может со временем потребовать вернуться к идее переброски северных рек. Отбор воды уже сейчас угрожает популяции осетровых рыб. Затраты достигают почти 4 млрд рублей. Даже малая доля этих затрат, но вложенная в строительство зернохранилищ и дорог, принесет гораздо больший эффект, чем строительство канала.
Академия должна высказаться за прекращение строительства и прекращение его финансирования.
Другая тема, которой я хочу коснуться, — безопасность ядерной энергетики. Кардинальным решением проблемы безопасности ядерной энергетики является размещение ядерных реакторов под землей. При этом имеет место практически полная безопасность при всех возможных авариях. Только подземное размещение обеспечивает безопасность по отношению к террористическим актам и к возможному разрушению реакторов в неядерной войне. Стоимость строительства возрастет умеренно, ориентировочно — на 20 %. Одновременно существенно уменьшается стоимость коммуникаций для теплофикации атомных станций и стоимость ликвидации отслуживших свой срок реакторов.
В СССР ведутся проектные работы по подземному размещению атомных реакторов в Горном институте Кольского филиала АН СССР, но сама идея подземного размещения встречает определенное противодействие со стороны ряда ведомств. Неотложная задача на сегодня — добиться прекращения строительства всех реакторов с наземным расположением, постепенного вывода из эксплуатации всех наземных реакторов. Конечно, это сопряжено с большими экономическими потерями, потребует пересмотра и отсрочки на несколько лет планов строительства АЭС. Чем раньше будет принято неизбежное, на мой взгляд, решение, тем меньше будут потери, но для этого необходимо преодолеть сопротивление атомного и энергетического ведомств.
Проблемы безопасности ядерной энергетики — не только техническая или экономическая проблема, но также социальная и психологическая. Мы не можем держать народ в состоянии непрерывного нервного напряжения, многократно усилившегося после Чернобыльской катастрофы. Необходимо опубликовать всю правду о Чернобыле. Сейчас именно те ведомства, которые несут ответственность за аварию, препятствуют опубликованию в журнале «Новый мир» документальной повести об этой аварии.
Рано или поздно, если мы хотим иметь большую ядерную энергетику, не прибегая к опасному насилию над людскими чувствами, мы должны принять закон, запрещающий наземное расположение ядерных реакторов. Этот закон должен иметь международный характер в соответствии с тем, что последствия ядерных аварий не знают границ.
В оставшееся время я хочу упомянуть еще о двух проблемах. Во-первых, всецело поддерживаю выступление Ю. Б. Харитона о необходимости прекращения строительства и демонтаже дамбы в Финском заливе. Достаточно проехать по берегу залива и при помощи такого простейшего прибора, как человеческий нос, обнаружить, что там уже происходит загнивание воды.
Во-вторых, необходимо провести широкие исследовательские работы по выяснению меры ущерба, нанесенного генетическому фонду человечества химизацией современной жизни и радиацией. Исследуются эффекты от каждого отдельного вещества, которое вводится в употребление, устанавливаются нормы. Но они устанавливаются как бы изолированно от всей совокупности фактов. Необходимо рассмотреть проблему в целом и понять, что она даст нашему и будущему поколению, потому что генетические повреждения накапливаются в наследственном механизме. И речь идет не только о химизации, но и о радиации. Необходимо выяснить степень опасности, связанной с нарушением генофонда человека. Вы уже слышали о том, что возрастает количество психических заболеваний, а это, несомненно, тоже связано с какими-то генетическими повреждениями. Необходима выработка практических рекомендаций. Уже сейчас нужно исключить все сильные мутагены из сельскохозяйственной практики и других областей жизни. Но может быть, еще более важно исключение слабых мутагенов, но применяемых в больших количествах. Эта проблема генетического фонда человечества в целом мне представляется исключительно важной».
[Вестник АН СССР. 1989. № 5. С. 116]
1989
Январь
Выдвижение А. Д. Сахарова кандидатом в народные депутаты примерно 60 научными институтами Академии наук.
18 января
Расширенное заседание Президиума АН СССР («Пленум») не утвердило все пользующиеся известностью кандидатуры, в том числе и А. Д. Сахарова.
20 января
Предвыборное собрание в ФИАНе; выдвижение А. Д. Сахарова кандидатом в депутаты от Октябрьского района г. Москвы. Эта встреча была событием для многотысячного коллектива ФИАНа. После программного выступления Андрею Дмитриевичу было задано множество вопросов, в том числе и такой: «Верите ли вы в Бога?».
А. Д. Сахаров: «Это вопрос очень интимный и личный, но я все-таки на него постараюсь ответить. Я не являюсь формально верующим какой-либо религии. Это для меня чуждо и неприемлемо. Я глубоко уважаю верующих, право людей верить, так же как и право быть атеистом. Это внутреннее дело людей, и люди находят моральные и душевные силы и в религии, а также и не будучи верующими. Что касается меня, то мне трудно охарактеризовать вполне однозначно мою позицию. Я все-таки считаю, что какой-то внутренний смысл во всем бытии, во всем, что существует, есть. Полная неосмысленность, отсутствие какой-то духовной теплоты в мире для меня также неприемлема. То есть в какой-то мере это, наверное, религиозное чувство, но оно не выливается ни в какую религиозную систему, ни в веру в какие-либо догматы. Вот такая у меня довольно сложная и неопределенная позиция».
В последующие дни А. Д. Сахаров был выдвинут кандидатом в народные депутаты в Московском национально-территориальном округе, во многих территориальных округах.
А. Д. Сахаров: «…Кроме работников аппарата и выбранных им «послушных» кандидатов почти всюду были выдвинуты альтернативные кандидаты, обладающие собственной программой, яркой и независимой позицией. Завязалась, впервые за долгие годы в нашей стране, острая политическая предвыборная борьба. И тут выявилось то, на что даже мы, ведшие одинокую и внешне безнадежную борьбу с очень ограниченными целями в предшествующую эпоху, не решались, не смели надеяться. Многократно обманутый, живущий в условиях всеобщего лицемерия и развращающей коррупции, беззакония, блата и прозябания народ оказался живым. Свет возможных перемен только забрезжил, но в душах людей появилась надежда, появилась воля к политической активности. Именно эта активность народа сделала возможным избрание тех новых, смелых и независимых людей, которых мы увидели на Съезде. Не дай Бог обмануть эти надежды. Исторически никогда не бывает последнего шанса. Но психологически для нашего поколения обман надежд, вспыхнувших так ярко, может оказаться непоправимой катастрофой…»