– Вылечила!
– Соевой мазью?
– Да.
– Китайцы – непостижимый народ. – Хосе недоуменно покачал головой.
Через некоторое время ко мне пришла соседка Хадиджа и сказала:
– Моя двоюродная сестра приехала из пустыни. Она при смерти, не посмотришь ее?
Услыхав, что человек умирает, я испугалась.
– А что с ней? – спросила я Хадиджу.
– Не знаю. Чахлая, голова кружится, глаза почти не видят, тощая, вот-вот помрет.
Меня заинтриговало это животрепещущее описание. Но в этот миг из комнаты раздался предостерегающий голос Хосе, слышавшего наш разговор:
– Сань-мао, не лезь в чужие дела!
Тогда я тихонько шепнула Хадидже:
– Я загляну чуть позже, когда муж уйдет на работу.
Едва я закрыла за нею дверь, Хосе начал ругаться:
– А что если она действительно умрет и ты окажешься виноватой? Раз к врачу идти не хочет, значит, так ей и надо.
– Да ведь неграмотные же, несчастные люди… – Хоть я и стояла на своем, Хосе был по-своему прав. Но любопытство и бесстрашие победили, и не успел Хосе шагнуть за порог, как я выскользнула вслед за ним. Прибежав к Хадидже, я увидела лежавшую на земле худую как спичка юную девушку. Глаза ее ввалились так глубоко, что походили на две черные дыры. Я дотронулась до нее – жара не было; язык, ногти и белки глаз имели здоровый цвет. Я спросила, где у нее болит; она что-то невнятно пробормотала в ответ. Хади перевела с арабского:
– Глаза почти не видят, в ушах звенит, встать не может – сил нет.
Внезапно меня осенило.
– Твоя сестра живет в шатре в пустыне? – спросила я Хадиджу. Та кивнула. – Она, наверно, плохо питается? – продолжала допрашивать я.
Хади сказала:
– Да там почти совсем нечего есть!
– Погоди. – Я побежала домой и отсыпала пятнадцать таблеток самого сильного мультивитамина.
– Хади, вы можете забить козу?
Она поспешно закивала в ответ.
– Для начала давай сестренке этот витамин, три таблетки в день. И сварите ей суп из козлятины.
Прошло меньше десяти дней, и девушка, про которую Хади говорила, что она вот-вот помрет, неожиданно сама пришла ко мне и сидела довольно долго, явно пребывая в добром здравии. Хосе, вернувшись с работы и увидев ее, рассмеялся:
– Никак умирающая исцелилась! Чем же ты болела?
– Да ничем, – ответила я, не в силах сдержать улыбку. – У нее было истощение крайней степени.
– И как же ты это определила? – спросил Хосе.
– Догадалась. – К своему удивлению, я заметила, что он явно мною гордится.
Мы поселились у окраин Эль-Аюна. Европейцев здесь почти нет, и мы с Хосе с большим удовольствием знакомимся с местными жителями. Наши друзья большей частью – сахрави. Дел у меня немного, и я открыла у себя дома бесплатную женскую школу. Я учу местных женщин читать цифры, узнавать монеты, более продвинутых учениц – простой арифметике (один плюс один будет два, все в таком роде). Всего у меня от семи до пятнадцати учениц, они приходят и уходят когда хотят; можно сказать, в нашей школе царит полная свобода. Однажды во время занятия ученицы расшалились и побежали рыться в моих книгах. В руки им попалась книжка «Рождение ребенка» на испанском языке с наглядными картинками и иллюстрациями. В книжке были цветные фотографии, изображающие цикл беременности от зачатия до рождения младенца, с подробными описаниями всего процесса. Мои ученицы так воодушевились, что мы бросили арифметику и целых две недели изучали эту книжку. Глядя на картинки, они тихонько ахали, словно понятия не имели о том, как зарождается жизнь, а ведь среди них было немало матерей с тремя, а то и четырьмя детьми.
– Куда катится мир! В жизни не рожавшая учительница объясняет рожавшим матерям, откуда берутся дети, – невольно рассмеявшись, сказал Хосе.
– Раньше они просто рожали, а теперь хоть узнают, что да как. Видимо, родить легче, чем понять, как это происходит.
По крайней мере, эти женщины получат хоть какие-то простейшие знания, пусть и не станут они от этого ни счастливее, ни здоровее.
Одна из моих учениц, Фатима, как-то спросила меня:
– Сань-мао, а ты можешь прийти ко мне, когда я буду рожать?
Я уставилась на нее, потеряв дар речи. Мы виделись с нею каждый день, но я понятия не имела, что она беременна!
– А сколько уже месяцев? – спросила я.
Этого она, конечно, не знала, так как не умела считать. Наконец, я уговорила ее распустить длинную полоску ткани, намотанную поверх платья.