Поначалу я прибыла в Эль-Аюн, столицу Испанской Сахары. «Столица» – слишком громко сказано, это всего лишь небольшой поселок в пустыне: две пары улиц, несколько банков и лавочек. Точь-в-точь как безлюдный заброшенный городок в каком-нибудь западном фильме; никакого столичного блеска здесь нет и в помине.
Домик, который я арендовала, находится за пределами поселка. Он ветх и убог, а стоит дороже стандартного европейского дома. Мебели в нем нет, и я постелила на пол соломенные циновки, как это делают местные. Купила матрас и положила его в другую комнату: здесь будет спальня. Так и жила первое время. Вода у меня есть: на крыше стоит бак из-под бензина, каждый день около шести привозят соленую воду из муниципалитета. Эту воду добывают из глубоких колодцев в пустыне; не знаю, отчего она такая соленая. Она годится для умывания и мытья, а питьевую воду надо покупать в бутылках по цене около двадцати тайваньских долларов[1] за штуку.
В первое время мне было очень одиноко, я ведь не говорю на арабском, а соседи мои – сплошь сахрави, африканцы; мало кто из женщин знает испанский, разве что детишки кое-как на нем изъясняются. Откроешь дверь моего дома, выйдешь за порог и увидишь улицу, по другую сторону которой – безбрежная, бескрайняя пустыня. Ровная, бархатистая, безмятежная, загадочная, она простирается до самого небесного края, бледно-желтая, похожая, как мне кажется, на поверхность Луны. Я люблю смотреть, как алеет пустыня под лучами заката. Каждый вечер на закате я выхожу на крышу и сижу, пока не стемнеет, охваченная невесть откуда взявшимся чувством острого одиночества.
Первоначально я собиралась немного отдохнуть, а затем отправиться в путешествие через пустыню. К несчастью, я никого в округе не знала, и мне оставалось только ежедневно бегать в полицейский участок в Эль-Аюне. (На самом деле я была вынуждена туда бегать, так как они забрали мой паспорт в надежде выдворить меня из пустыни.) Первым делом я наведалась к заместителю начальника полиции – он был испанец.
– Сеньор, я хочу поехать в пустыню. Не подскажете, как это можно осуществить?
– В пустыню? Да вы и так уже в пустыне. Поглядите-ка в окошко, – ответил он, не поднимая на меня глаз.
– Нет, я хочу проехать через всю Сахару. – Я провела рукой по висевшей на стене карте до самого Красного моря.
Минуты две он пристально меня разглядывал, после чего сказал:
– Сеньорита, вы сами понимаете, что говорите? Это совершенно невозможно. Пожалуйста, улетайте ближайшим рейсом в Мадрид. Нам здесь проблемы не нужны.
– Никаких проблем со мной не будет, – запальчиво возразила я. – Денег мне на три месяца хватит, могу показать, вот они.
Я вытащила из кармана ворох замызганных банкнот и показала ему.
– Ну, как хотите. Даю вам вид на жительство сроком на три месяца. Через три месяца придется уехать. Где вы остановились? Я зарегистрирую адрес.
– Я живу за городом, на доме нет номера. Как вам объяснить… дайте нарисую…
Так я поселилась в пустыне Сахаре.
Не хочется постоянно жаловаться на одиночество, но первое время в пустыне стало тяжким для меня испытанием, и я чуть было не вернулась обратно в Европу. Бесконечный ветер с песком, невозможный климат, когда днем так жарко, что вода обжигает руки, а вечером так холодно, что нужно кутаться в стеганую куртку… Сколько раз я спрашивала себя, ради чего мне здесь оставаться? Зачем я приехала одна в этот богом забытый уголок? Вопросы эти не имели ответа, и я просто проживала один день за другим.
Второй человек, с которым я познакомилась, был отставным командиром здешнего «пустынного легиона». Он был испанец, но прожил в пустыне всю жизнь и, состарившись, не пожелал возвращаться в Испанию. Я отправилась к нему за советом.
– Сеньорита, это невозможно. Сами посудите!
Я молчала, не в силах скрыть разочарования.
– Смотрите, вот военная карта. – Он показал на карту на стене. – Вот Африка, а вот пустыня Сахара. Пунктирные линии – это дороги. А остальное вы и сами видите.
Все это я знала, я тысячу раз рассматривала разные карты. На карте отставного командира были обозначены лишь пунктирные линии дорог да границы между странами, остальное – пустота.
– Что вы называете дорогами? – спросила я.
– Дорогами я называю тропинки, проложенные предшественниками. В хорошую погоду их видно, но стоит пройти песчаной буре, как они исчезают.
1
Речь идет о начале 1970-х, когда курс американского доллара к тайваньскому составлял 1:38.