Если бы д-р Сундер Рао, который был ведущим офтальмологом Бангалора, случайно прибыл раньше, я смог бы побеседовать с ним дольше. Он мог бы рассказать много интересного, особенно с тех пор, как он все более сближался с Бабой во время нашего отсутствия. Его зять, Шри Д. Нарендра, был назначен директором «Колледжа искусств и науки Сатья Саи» в Уайтфилде, и все члены его семейного круга были ревностными приверженцами Саи.
На одном из этих вечеров он рассказал мне о внезапной болезни, которая временно лишила тело Саи Бабы трудоспособности. Это случилось, фактически, лишь за пару недель перед тем, как Айрис и я возвратились в Индию в апреле 1974 г. Доктор предложил мне выяснить детали этого случая у д-ра В.К.Гокака, который жил в том же доме, что и Свами, во время болезни.
Но как руководитель разработок для Курса, Гокак был занятым человеком и его нелегко было связать обещанием. Он спешил из пункта, А в пункт Б, наклонив вперед голову с массивными очками в роговой оправе, съезжающими на нос, часто, даже в теплые дни, в шарфе, обмотанном вокруг шеи. В своем темном европейском костюме, контрастирующим с индийскими белыми одеждами, он был больше похож на рассеянного декана своего любимого Оксфорда, чем на ведущего педагога Индии.
В конце концов он нашел или выделил время, чтобы поговорить со мной, и мы сели на длинную каменную стену в тихой части сада. Он с готовностью ответил на мои испытующие вопросы о ряде событий, которые описал д-р Сундер Рао. Он смог подтвердить и добавить несколько подробностей в отчет доктора. Потом я разговаривал с Джоелом Риорданом, который был очевидцем некоторых событий. И, наконец, прежде чем я покинул Индию, Свами сам дал мне разрешение описать факты этой истории.
Вот они. Однажды, приблизительно в середине марта 1974 г. близкие ученики Бабы заметили, что он двигается с некоторым затруднением. Когда его спросили, он сказал им, что испытывает некоторую боль в ступнях и лодыжках. Боль начала распространяться вверх по ногам, а за ней следовал паралич. Вскоре паралич охватил икры, затем — колени, и он не мог ни ходить, ни стоять. Чтобы попасть в ванную или куда-нибудь в нужное место, ему приходилось ползти на руках, волоча за собой свои бесполезные ноги.
Все это происходило в «Бриндаване», и несколько человек, которые имели право заходить в его личные апартаменты, очень встревожились. Несколько раз д-р Сундер Рао, единственный врач в этой группе, проверял ноги Бабы иглой и обнаружил, что в них совершенно отсутствует нормальный рефлекс на острые уколы. Казалось, что ноги ничего не чувствуют.
Доктор умолял Свами разрешить ему вызвать ведущего нейрохирурга из Бангалора. Свами отказался, заметив, что врач ничего не сможет сделать. Он вылечится сам, заверил он своих последователей, в свое время…
Но когда? По мере того, как проходили дни, вера собравшихся вокруг него слабела, а опасения усиливались. Слезы бежали по щекам Джоела, когда он наблюдал за страданиями своего «великого друга». Однажды он закричал другим: «Делайте что-нибудь. Добудьте самого лучшего специалиста, какого сможете, сейчас. Если вы не сделаете этого, я сделаю».
«Бесполезно, — сказали ему тихо. — Свами отказался принять врача со стороны, и мы не можем заставить его».
Снаружи в садах толпы узнали, что что-то неладно со здровьем Свами, и стали распространяться слухи. Зная это и желая уменьшить страхи, он садился иногда наверху у открытой двери и писал. Вид его успокаивал толпу. Он не мог, конечно, давать свои обычные даршаны, проходя по садам, но чтобы помочь снять общее напряжение, он иногда давал стоячий даршан через приоткрытую дверь. Невидимый ожидающей толпе, с каждой стороны стоял ученик, поддерживающий его, когда он качался на парализованных ногах.
Одной вещью, которая ужасала группу во внутренних комнатах, была причина болезни. Они все знали, что Свами был серьезно болен раньше и вылечился сам в одно мгновение, когда захотел сделать это. Но в тех случаях он дал понять, что принимает на себя болезнь ученика, который не смог бы перенести ее. Это случалось не только во время его теперешнего воплощения, но и в прежней жизни в Ширди.
Ученики, естественно, предполагали, что на этот раз причина была та же. Свами же утверждал, что на этот раз кто-то отравил его. Как раз перед тем, как он покинул Путтапарти, кто-то подал еду как подношение; она была отравлена. О, да, уверял он их, он знал, что пища отравлена, знал, кто был отравителем, и был полностью осведомлен о его мыслях, которые заключались в следующем: «Если Саи Баба — Бог, пусть он докажет это, преодолев действие этого яда. Если ему не удастся сделать это, он умрет или же останется калекой на всю жизнь».