Когда рассказ был окончен, машина, казалось, заполнилась Божественной Любовью, объединяющей нас в Единое, и мы глубоко прочувствовали Истину этой сутры Нарады Бхакти. Мы поняли также мысль, выраженную Св. Иоанном, когда он сказал: «Мы любим друг друга, так как сначала Он возлюбил нас».
Когда человек впитывает в себя энергию Божества, он может легко овладеть Природой, которая является лишь одеянием этого Божества. Через Истину вы можете испытать Любовь; через любовь вы можете представить себе Истину. Возлюбите Бога и вы увидите Бога в каждом создании.
24. Расстаться — значит, быть вместе
Боже, я с тобой всегда, даже в конце жизни.
Однажды утром, в конце нашего пребывания в Прашанти Нилаям нас пригласили на групповое интервью. В комнате собралось около дюжины человек: женщины, в основном с Запада, мужчины, за исключением меня, — все индийцы. Свами сел на пол и пригласил нас присоединиться к нему.
Я ухитрился, как обычно, сесть рядом с ним. Теперь не для того, как было в прежние скептического настроя дни, чтобы вблизи следить за ловкостью рук, а просто ради удовольствия быть по возможности ближе к нему. Мужчины сели в ряд с левой стороны от меня, тогда как женщины столпились перед ним, устремив глаза на лицо Свами.
Как обычно, в комнате не было мебели, за исключением кресла, стоящего в углу. Свами начал с вопросов о духовности. Кто-то спросил о «любви», и он объяснил, что истинная любовь заложена в каждом. Вы можете думать о ней, как о похожей на ткань, нити которой тянутся к жене, мужу, детям, родителям. Если все эти нити проходят через Любовь к Богу, они достигнут не только членов вашей семьи, но и членов всей человеческой семьи и, фактически, всей жизни.
Я заметил, что глаза многих женщин были влажными, возможно, из-за нежности, звучавшей в голосе Свами. Затем он перестал говорить о любви и, внезапно повернувшись ко мне, сказал: «Дай мне то кольцо».
Он упомянул кольцо, которое материализовал для меня несколькими годами ранее во время моей первой беседы с ним в Прашанти Нилаям, прекрасное кольцо из панчалохи — священного сплава пяти металлов — с Ширди Саи, вычеканенном золотом на нем. Я носил его всегда все эти годы.
Когда я протянул ему мой палец, он заметил: «Теперь оно слишком тугое». Затем, удерживая его, чтобы посмотреть на окружность, которая изогнулась от времени и ношения, он улыбнулся и заметил: «Больше похоже на сандалию».
Все, кроме меня засмеялись; я испугался, что он отберет кольцо у меня.
«Но мне оно нравится, Свами».
«Тебе нужно новое», — сказал он многозначительно. Потом, держа кольцо в сжатой руке в нескольких дюймах ото рта, он подул на него один раз.
Глаза женщин расширились от удивления, когда он раскрыл руку; в ней лежало широкое, блестящее кольцо. Теперь вместо Ширди Саи в золоте на нем было большое цветное изображение Сатья Саи на небесно-голубом фоне. Конечно, это было великолепное кольцо, производящее глубокое впечатление. Но я сожалел о кольце, которое растворилось в воздухе.
«Оно из другого металла», — пожаловался я, когда надел его на палец.
«Нет, из того же самого — панчалохи», — сказал он.
Когда мы вышли, друзья мгновенно заметили бросающееся в глаза кольцо на моем пальце и история о его происхождении стала распространяться по ашраму подобно пожару по сухой траве.
Возвратившись в нашу квартиру, я сидел, размышляя об этом феномене; старое кольцо было символом чего-то. Когда я получил его, то понял, что Свами знает о моей любви к старой форме Ширди, родившейся в моем сердце прежде, чем я даже услыхал о Сатья Саи. В тот далекий памятный день Свами поразил бесстрастный камень, как я обычно называл свое сердце, и что-то, подобное теплой жидкости, хлынуло, затопив мое существо. До сих пор мой поиск духовной истины был делом рассудка. Но в тот день Свами открыл мое сердце, изменил мою жизнь. Кольцо служило напоминанием и символом того удивительного происшествия.
Но, возможно, я чересчур прикипел к материальному символу. Возможно, теперь я вступал в новую фазу. Все, в чем я был уверен, заключалось в том, что Свами знал о моей внутренней жизни больше, чем я сам. Мне начало нравиться это большое привлекательное изображение Бабы, украшающее мою руку.
На следующий день он позвал нас на другую групповую беседу. На полу вокруг него сидело несколько тех же и несколько новых человек. Он начал с разговора о вечной, духовной религии сердца, которая не признает барьеров веры, касты или цвета кожи. Кто-то спросил его о значении символа креста. Свами имел собственное уникальное объяснение. Вертикальная стойка креста обозначает «я» (по-английски «I»), собственное эго, сказал он; перекладина пересекает это эго. Такое распятие эго на кресте несет страдание до тех пор, пока истинное «Я», внутренний Божественный Дух, не восстанет из могилы прежнего «я». Цель всех религий — распять ложное эго человека на кресте. Лишь тогда, когда это происходит и внутренний Бог воцаряется в душе, становится возможным истинное братство и спокойствие.