Последние дни нашего временного пребывания в мире Силы и Любви Саи подходили к концу. Некоторые из новых друзей, которых мы приобрели в ашраме, уже уехали, но некоторые все еще были там, собираясь ежедневно в полукруг перед мандиром. Корали Лейленд все еще ходила прихрамывая там и сям. Когда я спрашивал, как она себя чувствует, она поднимала больную руку над головой, чтобы показать, что та действует все лучше. Она была счастлива, так как ей обещали работу в Индии в качестве контролера на сыроварне в Бангалоре. Это позволит ей часто видеть Бабу.
Джон Гилберт, молодой человек из Нью-Йорка, все еще покорно сидел в ряду для даршана. У Джона была неизлечимая болезнь Ходжкина (прогрессирующее злокачественное заболевание ретикулоцитов). Он пришел к Бабе в последней надежде на чудо исцеления.
Когда я впервые встретил Джона, он находился в ашраме уже несколько месяцев, сидя ежедневно в переднем ряду мужчин, веря в даршан Свами и надеясь на интервью.
Но интервью все не было. Свами обычно смотрел ему в глаза, иногда улыбался, иногда произносил несколько любезных слов, изредка создавал немного вибхути, чтобы тот ел его.
Разговаривая с бледным юношей всякий раз, как представлялась возможность, я обнаружил, что умом он не верит в чудо-исцеление. Он покорился смерти. Я пытался убедить его, что для Бога нет ничего невозможного, что высший закон Божьего Духа опровергал во многих случаях материальные законы и факты медицины. Его можно вылечить, уверял я его, но он должен внести свой вклад, открыв себя с любовью и верой потоку Божьей Милости. Но мои слова, по-видимому, были бесполезными. Его ум находил причины для сомнений.
«Но все же стоило приехать сюда, — сказал он. — Там, в Нью-Йорке я обычно ужасно негодовал при мысли о смерти в столь молодом возрасте. Но здесь что-то происходит. У меня нет страха или гнева в отношении возможности умереть теперь. Я принял это».
Д-р К.К.Пани из Вашингтона (округ Колумбия), который находился в ашраме, тоже разговаривал с Джоном Гилбертом и, в конце концов, провел медицинское обследование. Решив, что Свами по каким-то своим причинам явно не собирается вылечить Джона Гилберта, доктор пошел к нему и сказал: «Свами, я обследовал Джона Гилберта и считаю, что он проживет лишь еще десять дней. Я хотел бы положить его в больницу в Бангалоре, если вы согласны».
В своей непостижимой манере Баба согласился на это. Говард Левин решил поехать домой с Джоном в такси и остаться в Бангалоре столько, сколько потребуется, чтобы оказать умирающему человеку любую помощь, какая будет в его силах. Д-р Пани поехал с ними — по пути в Америку.
Солнце светило с насмешливой яркостью в то утро, когда мы печально шли на наше последнее интервью. Несколько других человек, которые покидали ашрам, также присутствовали. Вскоре после общего разговора Свами пригласил каждого в личный уголок, отгороженный занавесками. Остальные оставались в комнате и могли слышать лишь приглушенный шепот из-за занавесок. Что происходит там, касается лично Бабы и преданных, которые находятся с ним. Они выходят с сияющими или влажными глазами и с радостью, расцветшей на их лицах. Но их состояние невозможно передать словами, действительно невозможно.
О том, что произошло со мной за занавесками, я могу рассказать только в общих словах, отбросив личные аспекты и не поддающиеся описанию нюансы. Нас, конечно, больше не удивляло появление прощальных подарков, выскальзывающих из руки Бабы, приходящих откуда-то из-за пределов трехмерного мира пяти чувств и доказывающих ограниченность этих чувств и смертного разума, стоящего за ними. Но мы были неизмеримо счастливы в потоке Любви, которая приходила с этими дарами.
Один подарок представлял собой круглый сосуд диаметром 7 см и высотой 3 см. Айрис видела, как он пришел в мир: сначала появилась половина его, затем он появился полностью точно так, как можно было бы видеть пакет, проходящий через щель для писем в двери. Сам я не видел его до тех пор, пока он не появился полностью в маленькой руке Свами. Затем он открыл крышку и нас окутало небесное благоухание светло-серого пушистого вибхути, который заполнял сосуд и высыпался через край. Он сказал нам как пользоваться этим вибхути ежедневно в будущем.
Наши сердца были согреты его милостивой заботой о нашем благополучии. Он дал нам указания в отношении нашей работы в мире, нашей жизни и наших духовных занятий. Такие указания всегда индивидуальны и относятся только к лицам, которых они касаются.
Его общие духовные наставления излагаются в беседах с группами и толпой. Они относятся ко всем. Но для каждого человека существует упадеша, духовное наставление, которое подходит к конкретной стадии развития, к темпераменту и подготовке ученика. Каждый человек должен выполнять свое специальное духовное задание и садхану. Говорить и писать о такой упадеше — значит, вводить в заблуждение тех, для кого это не подходит.