Я научилась в результате своей работы замечать то, что я стала называть "знаками", помогавшими мне в повседневной жизни, поэтому я посчитала этот конкретный случай за знак к тому, чтобы более внимательно посмотреть на эту книгу, упавшую мне не на колени, а почти на голову. Когда я перелистала ее, надеясь обнаружить возможное послание для меня, я задержалась , чтобы более тщательно рассмотреть несколько других портретов Бабы. На них Он был представлен с разным выражением и в разных положениях, но всегда одет в одно и то же простое длинное платье оранжевого или красноватого цвета. Его темные волосы были похожи на ореол вокруг головы, а Его необыкновенные глаза, казалось, господствуют над всем. Когда я изучила каждый портрет, я почувствовала, что меня очень сильно потянуло к Нему, и захотела больше узнать о нем. Поэтому я добавила эту книгу к другим, которые уже выбрала для чтения во время нашего приближающегося путешествия. Однако, притяжение было настолько непреодолимым, что я начала читать прежде, чем мы вышли из дома. Я была очарована концепцией Саи Бабы, но еще более -- необычным способом, которым Он, казалось, говорил со мной со страниц книги. Вскоре я обнаружила, что у меня возникает чрезвычайно сильное желание познакомиться с Ним лично и по возможности скорее! Я взглянула на график, который мы составляли, и поняла, к своему ужасу, что практически вообще невозможно было даже попытаться организовать свой визит к Нему, пока мы будем в Северной Индии. Мы будем слишком далеко от любого из Его домов в Уайтфилде, в окрестностях Бангалора, или в ~ашраме| в Путтапарти в штате Андра-Прадеш, находящихся на юге Индии. Наш маршрут был распланирован заранее со всеми перелетами и подтвержденными заказами на номера в гостиницах. Мы должны были выехать через несколько дней, которые не оставляли нам времени, чтобы попытаться внести какие-либо изменения. Как я ни пыталась мысленно перестроить маршрут, я не находила никакой лазейки даже для полета к Нему, что сильно расстроило меня.
С тех пор я неоднократно слышала, как Баба говорил, что никто не может посетить Его, если и пока Он не пожелает того, так как выбор времени имеет очень важное значение в жизни человека. Несколько лет спустя нам пришлось наблюдать, насколько верно это утверждение, когда нескольким друзьям, которые собирались сопровождать нас, чтобы увидеть Бабу, что-то мешало отправиться в последнюю минуту. Один за другим они перечеркивали свои планы вследствие неожиданных ситуаций, которые возникали в их жизни, удерживая их от отъезда из дома в назначенное время. Например, одна молодая женщина собиралась вылететь на самолете в Индию из Парижа. Она ездила в аэропорт три дня подряд только для того, чтобы узнать, что по разным причинам самолет не вылетает. В конце концов она отчаялась и отменила свой полет. Некоторое время спустя, когда каждый оглядывался назад, становилось совершенно очевидно, что никому из них, возможно, не удалось уехать из дому в то время.
Но ничего этого я не знала во время моего первого знакомства с Бабой благодаря книге, которую я только что прочла, и мною все больше овладевало чувство крушения надежд при перспективе поехать в Индию, но все же не иметь возможности познакомиться с Ним. Именно в таком тоскливом настроении я отправилась в ту поездку.
Наша первая остановка была в Рангуне в Бирме, где мы впервые побывали одиннадцать лет назад в январе 1961
При новом режиме страна была закрыта для посещений в течение нескольких лет. Как только мы услыхали, что порядки смягчились и туристам было разрешено оставаться на семь дней, включая дни приезда и отъезда, мы решили воспользоваться возможностью вернуться туда. Мы страстно хотели вновь увидеть наших друзей и сами взглянуть на перемены, о которых лишь намекалось в газетах и лишь косвенно упоминалось в письмах наших друзей. Мы хотели также вернуться в центр медитации в Рангуне, где мы изучали буддистский вариант медитации, или тренировку ума, называемую ~сатипаттханой|. Этот метод был введен Буддой и распространен в Бирме буддийскими жрецами, или Махаси Саядо, как их называют. Во время нашего прежнего визита нам предоставили привилегию пройти краткий курс медитации под непосредственным наблюдением действующего Махаси Саядо, а это оказалось настолько ст'оящим событием, что мы надеялись получить разрешение повторить курс, хотя бы на несколько дней.
Это второе пребывание совершенно отличалось во всем от нашего предыдущего. Как только мы прибыли в Рангун, мы были глубоко поражены, увидев множество признаков вырождения во всех отношениях этой прелестной страны. Нас особенно поразили перемены в людях, которых мы помнили в высшей степени очаровательными, дружелюбными, гостеприимными и самыми счастливыми из всех встреченных нами где-либо на земном шаре. Теперь, когда мы оглядывались на улицах по сторонам, мы видели атмосферу уныния и безнадежности. Мы заранее известили друзей о нашем прибытии, о том, что мы вновь посетим их, поэтому мы установили контакт с каждой семьей, как только мы обосновались в гостинице. Все они были безмерно рады увидеть нас снова, так как мы были для них глотком свежего воздуха из внешнего мира, от которого они были отрезаны на протяжении стольких лет. Но мы остро ощущали также их неприкрытый страх, что их увидят в обществе иностранцев, и выяснили, что теперь они живут под постоянным надзором военной полиции. Когда-то они были процветающими гражданами в преуспевающей стране и чередовали периоды ухода в центр медитации со своей работой. Теперь они были буквально пленниками в собственной стране, боялись говорить о чем-либо из опасения, что полиции будет сообщено о малейшем нарушении жестких правил. В наш последний день они отбросили все предосторожности, и мы собрались все вместе на прощальный обед. Мы наслаждались веселой вечеринкой, напоминавшей те, которые мы проводили с ними в тот первый раз. На следующее утро, когда мы должны были уезжать, все она настояли на том, чтобы проводить нас в аэропорт. Последний взгляд на них, как они теснились маленькой кучкой, махая нами улыбаясь сквозь слезы, заставил нас почувствовать себя виноватыми. Мы покидали их, приговоренных к жизни без надежды на освобождение, тогда как мы могли свободно ехать куда угодно в мире, только пожелай, твердо зная, что возвратимся в страну, где мы не только свободны, но и можем жить полной жизнью при сравнительно незначительных ограничениях. Когда наш самолет взлетел и они превратились в крошечные фигурки на земле, мы подумали, увидим ли мы их снова, и когда.
В таком мрачном настроении мы полетели в Калькутту, где должны были сделать очень короткую остановку на ночь перед продолжением полета в Дарджилинг. когда я взглянула вниз из самолета, чтобы в последний раз увидеть эту страну, которая раньше доставляла мне такое наслаждение, я внезапно вспомнила о крушении собственных надежд перед выездом из дому, когда поняла, что не смогу увидеть Бабу во время этой поездки. Я сравнила это с тяжелым повседневным разочарованием, омрачавшим жизнь бирманского народа, который не питал никаких надежд на освобождение в ближайшем будущем, и я устыдилась собственного нетерпения. Много позже я узнала, что такое понимание типично для многих людей после того, как они впервые услышали о Бабе. Каким-то непостижимым способом, не поддающимся обучению, Он умудрялся учить тех, кто устанавливал с Ним даже малейший контакт, где бы те люди ни находились.