— Поехали ко мне? — вопрос не звучит, как вопрос. Он утверждение. Он факт.
— Поехали.
Если папа узнает, на что я сейчас согласилась. Если Мадина узнает, куда и с кем я поехала. Если об этом расскажут дедушке… Меня назовут сумасшедшей дурой и будут правы. Нормальная девушка в здравом уме и с крепкими принципами не сядет в машину к незнакомому парню, не согласится на второй день знакомства на его приглашение поехать к нему. Но это явно не про меня. Сейчас я сижу в черном седане, который похож на грациозного хищника, как и его водитель. Ноги плотно свожу, подол платья одергиваю, прикусываю губу. И страшно, и до трясучки волнительно.
Украдкой подсматриваю за Саитом. Как и в первую нашу встречу он ведет машину без нервозности и суеты, максимально расслаблен и уверен в себе. Непослушная черная челка свисает над лбом, так и манит к себе, побуждает желание зачесать ее назад. Но я не настолько отважная, чтобы дерзко прикоснуться к парню, границы которого чувствуешь каждой своей клеточкой.
— Можно полюбопытствовать? — молчать у меня не выходит, а стоит задуматься над своим поведением, когда приедем. Подумаю по факту. Саит мельком кидает на меня разрешающий взгляд, вновь сосредотачивается на дороге.
— Мне лично плевать на твой банковский счет, просто на вид тебе не больше двадцати пяти лет, а у тебя шикарная квартира в центре Лондона, дорогая машина и весь ты похож на эксклюзив в единичном экземпляре. Наверное, ты наследник очень богатого человека. Это как вариант. Или ты настолько гениален, что тебе платят бешеные гонорары за твои идеи, мысли и мозг в целом. Так кто ты? — любопытство сгубило кошку, надеюсь я не понесу наказание за свои вопросы и предположения. Саит просто побуждает выпытать о нем хоть какую-то крупицу информации. Сама лично не уверена, что хочу все о нем знать, но…вспоминаю о кошке.
— Я родился в обеспеченной семье, — мысленно отмечаю, что фамилию он не называет, только хмурится. С одной стороны, радуюсь, личные границы не нарушены, с другой стороны, мне ничтожно мало. Я хочу больше о нем знать, без понятия зачем. Детей мне с ним не крестить, а совместные ночи не повод открывать душу.
— Я тоже родилась с золотой ложкой в зубах, — улыбаюсь, заметив заинтересованный взгляд голубых глаз. — Пришлось постараться убедить отца и дедушку, чтобы позволили мне и Мадине пожить обычной жизнью молодых девушек.
— Обычной? — темная бровь изгибается, насмешливо улыбается. Явно сейчас намекает на Омара и Хазана.
— Омар и его друг — это условие, без них никто нас бы не отпустил в Англию, — скорбно вздыхаю, Саит хмурится, сильнее чем, когда речь шла о его семье.
— Ты мусульманка? Твое имя отличается от имени твоей сестры и свиты, — машина замедляет ход, останавливается перед шлагбаумом. Я понимаю, что сейчас решается ход дальнейших событий: либо говорю правду, либо лгу. Можно и то, и то. Выбираю третий вариант.
— Я родилась в Канаде, часть моих родственников исповедуют ислам, — мучительно соображаю, что еще добавить, потому что не хочу сейчас выходить из машины и ждать такси, ехать в отель, я настроилась на незабываемую ночь с очень красивым и харизматичным мерзавцем.
— То есть меня не будут преследовать твои разгневанные братья и заставлять жениться? — судя по ироничной усмешке, Саит принял решение в мою пользу. Я радуюсь, поэтому молчу, стараюсь не испортить ничего неуместной репликой, лишь мотаю отрицательно головой. Никто не прибежит, никто не знает, где я. Вот если бы знали…был бы другой разговор.
Он выходит из машины, демонстрируя мне отсутствие джентельменского воспитания, дверь с моей стороны не собирается открывать, направляется к дому. Все как в первую нашу встречу. Против воли мои губы растягиваются в веселую улыбку. В этот раз не бегу за ним, не окликаю, просто иду следом. Замечаю, как поворачивает голову, убедившись, что я сзади, заходит первым в вестибюль. Я минутой позже. Ждет меня возле лифта с высокомерным выражением лица, но непокорная челка портит его спесивый вид.
Створки лифта медленно раздвигаются, в этот раз жестом руки приглашает меня войти первой. Я прижимаюсь спиной к холодной стене, закрываю глаза, стараюсь не думать о том, на какой высоте мы сейчас окажемся. Мысли роем жужжат, но все стихает. Я перестаю о чем-либо думать, полностью сконцентрирована на том, что сухие губы прижимаются к моим губам. Дразнящим движением языка очерчивает контуры моего рта. Я приоткрываю губы, чтобы что-то глупое сказать, но мне нагло затыкают рот.