На самом деле Ник даже не хотел разговаривать с этим Сайто. Еще нет. Просто посмотреть на него и отметить его для использования в будущем. И, может быть, узнать, кто еще отреагировал на имя La Petite Fleur.
Он чувствовал себя заметным даже в помятом костюме, который, как он считал, подходил для Николаса Картера, доктора медицины, и позволил своему возвращающемуся посланнику пройти мимо него и скрыться из виду, прежде чем догнать его. К тому времени он был уверен, что за мальчиком не следят.
"Он не пошел бы с тобой?" - спросил Ник.
«Нет, месье. Это загадка». Мальчик усмехнулся, наслаждаясь встречей с этим иностранцем. «Его там не было. Но он оставил сообщение».
"О? Для кого - для меня?" Невозможно, конечно, но закономерный вопрос.
«Для любого, кто спрашивал, месье. Его должен найти тот, кто знает его, и тот, кто знает себя, на рынке на улице Нгуен-Хюэ».
Это звучало как приглашение человека, но, по-видимому, это означало обоюдное признание Сайто и его собеседника.
Он поблагодарил юношу и заплатил ему. Затем он двинулся круговым путем к улице Нгуен-Хюэ и огромному цветочному рынку, гадая, как вообще он собирается заметить человека по имени Сайто в толпе, которая всегда собиралась вокруг прилавков.
Два часа спустя он все еще был в недоумении и почти готов сдаться. Его единственной подсказкой было то, что «Сайто» было японским именем. Он вглядывался сквозь цветы в лица восточных людей, пока не увидел маленького японца, скрывающегося за экзотическим цветком, а затем дал себе отдых. В небольшом кафе, примыкающем к рынку, подавалось местное крепкое холодное пиво. Ник с благодарностью выпил и лениво посмотрел на длинный ярко раскрашенный блок. Это были фермеры из Центрального Вьетнама, моряки, только что вышедшие из реки, вьетнамские женщины в панталонах и с парижским акцентом, лица всех оттенков и оттенков.
К тому времени, как прошло еще полчаса, он был готов признать поражение. Он должен как-то разыскать Сайто в общежитии или бросить весь этот нелепый квест. Он сослужил ему хорошую службу за попытку сунуть нос в чужие дела.
Именно тогда он увидел кого-то, кого видел раньше. Невысокий, очень толстый мужчина, который быстро шагал вперевалку и быстро оглядывался по сторонам. Ник видел, как этот человек открыл дверь дома Рауля Дюпре несколько ночей назад, когда он и несколько других друзей вечера высадили Антуанетту после вечеринки в «Каравелле Скайрум». Толстяк произвел на него впечатление старого слуги, того, кто управляет домом, руководит им над остальными слугами и чувствует всю ответственность за дом на своих плечах. Мару…? Да, она назвала его Мару.
Его интерес усилился, когда толстяк заколебался, а затем остановился. Длинная фигура высвободилась из своего положения на корточках между стойлами и показала себя высоким мускулистым мужчиной с малейшим намеком на японца в его мягких чертах. Двое мужчин внимательно посмотрели друг на друга и коротко поговорили. Ник поднялся со стула и медленно подошел к ближайшей кабинке. Двое мужчин, за которыми он наблюдал, начали уходить, Мару в нескольких ярдах впереди. Человек, который, должно быть, был Сайто, лениво последовал за ним, как будто он
так или иначе, шел в этом направлении.
Ник последовал за ними так же небрежно.
Тропа вела прямо к элегантному дому Дюпре.
Мару ждал у ворот, пока высокий японец догонит его. Вместе они вошли в боковой подъезд дома.
Ник медленно обошел дом, гадая, стоит ли ему позвонить в парадную дверь и узнать, не вернулась ли мисс Дюпре. Но это казалось бессмысленным ходом. Маловероятно, что он найдет удобную замочную скважину, к которой можно приложить ухо. Итак, он снова разочарованный вернулся в свой отель на Дуонг Ту-До. В его почтовом ящике было два сообщения. Одним из них было уведомление о телефонном звонке от неназванной женщины, которая позвонит снова. Другое был зарубежной телеграммой.
Наверху в своей комнате он прочитал телеграмму Хока.
СОГЛАШАЕМСЯ С МЕДИЦИНСКОЙ Бригадой на север. ОСТАВАЙТЕСЬ В САЙГОНЕ ДО ПРИБЫТИЯ ДОКТОРА ЛИНКОЛЬНА.
ФИНЧ.
На этот раз "Финч". Птица под любым другим именем всегда оказывалась Ястребом. Глава Топора, большую часть времени такой сухой и лаконичный, казалось, никогда не утомлял своих тонких шуток о птицах, возвращающихся домой на ночлег, или откладывающих яйца, или о том, что он мог придумать в данный момент. У него также была страсть к гаджетам. Доктор Линкольн был гаджетом; тот, который не имел ничего общего с медициной. Он был последним методом передачи информации Хоуком.