– Сначала ты убьешь меня! – сквозь стиснутые зубы ответила она.
– Подумай о своих людях, о детях Бельреми.
Маргарет смотрела в его свирепые глаза, словно пыталась проникнуть в его мысли и не могла этого сделать.
– Ты хочешь разжалобить меня, чтобы я уступила!
– Видит Бог, у меня этого и в мыслях не было. Откуда в тебе взяться жалости? Не ты ли нарушила перемирие?
Разъяренная, как тигрица, она еще раз обратилась к мужчинам, как будто вросшим в пол.
– Вас десять, а он один! Думаете, он посмеет убить меня? Схватите его, я приказываю!
Меч чуть глубже впился в ее грудь, и красное пятно под его острием начало растекаться.
Взгляд шевалье перебегал с лица Саймона на лицо Маргарет, и всякое подобие высокомерия улетучилось из них. Наконец он шагнул к леди Маргарет.
– Кузина, ты должна уступить! Умоляю тебя, не будь такой упрямой, это глупо.
– Уступить? Этому английскому извергу? О!
– Будьте благоразумны и послушайтесь своего кузена, – сказал Саймон. – Даю вам одну минуту на размышления, а потом – не взыщите!
– Ты сам выносишь себе приговор! – вскричала Маргарет. – Стоит мне пальцем шевельнуть, как десять человек нападут на тебя.
– Это бесполезно, – сказал Саймон. – Если меня убьют, завтра к восходу солнца в городе не останется ни одного живого француза. В вашем распоряжении минута, мадам. Думайте.
Шевалье всплеснул руками:
– Кузина, ты сошла с ума. Я вынужден объявить себя регентом ввиду твоего безумия. Кто из присутствующих здесь откажется признать меня своим сеньором?
В ответ прозвучала негромкая разноголосица, означавшая согласие.
– В таком случае я подчиняюсь вам, милор’, от имени графини Маргарет.
– Нет, никогда! – воскликнула графиня, резко подавшись вперед.
Опоздай Саймон хоть на мгновение отдернуть меч назад, и графиня Маргарет нашла бы свою смерть.
Саймон небрежно поклонился шевалье:
– Клянетесь ли вы перед Богом не прибегать к насилию и обструкции ни теперь, ни впоследствии?
Шевалье грыз ногти, лихорадочно ища выхода из положения и с ненавистью поглядывая на Саймона.
– Клянусь перед Богом не прибегать ни к насилию, ни к обструкции ни теперь, ни впоследствии.
– И за ваших людей?
– И за моих людей.
– Так. А теперь, мадам, вы отведете меня к сэру Алану Монтлису. Эти господа пойдут впереди нас, – отрывисто проговорил Саймон.
– Милор’! – побледнев от злости, воскликнул шевалье. – Это необходимо? Причем тут моя кузина? Я же дал вам клятву!
– Ваша кузина нужнее мне, чем клятва, потому что благодаря ей вы и дали мне клятву, – ответил Саймон.
В шевалье бурлило чувство оскорбленного достоинства.
– Вы, кажется, не доверяете нам, сэр?
Зеленовато‑синие глаза Саймона сузились:
– Любезный сеньор, я был бы слишком глуп, если бы поверил нашему слову.
Рука шевалье непроизвольно легла на рукоять меча.
– Вы ответите мне за это оскорбление, – засопел он.
– Когда я пришел сюда, я был один, как того желала графини, согласно условиям перемирия, – холодно произнес Саймон. – Таково было ее слово. Но вдруг здесь, в этом зале графиня – и все вы – соблаговолили забыть условия перемирия. Вы угрожали силою мне, тому, кого сами же и позвали. Я честно сражаюсь с неприятелем, когда могу, сэр, но если враг сражается со мной нечестно, я бью врага его же оружием, и тогда становится не до рыцарства. Ведите меня, сеньор шевалье.
Шевалье пошел впереди Саймона неверной походкой, как бредущий наощупь слепец, за ним потянулись и все остальные. Последним шел Саймон, ведя чуть впереди себя графиню, которую он крепко держал за руку. Маргарет попыталась сопротивляться и даже ударила его по лицу свободной рукой, но Саймон силой принудил ее идти вперед. Она шла с высоко поднятой головой, всем своим видом выражая презрение к нему.
Они миновали несколько больших залов, всякий раз приводя и недоумение слуг и вызывая у них испуг, и дошли до узкой лестницы, на которую первой ступила графиня, потому что идти двоим плечом к плечу по этим ступенькам было невозможно, и Саймон отпустил ее руку. Так все они и поднялись в маленькую комнатушку под крышей башни. Здесь Саймон снова взял графиню за руку. Она поморщилась от боли, и Саймон слегка ослабил свою хватку.
Алан лежал на кушетке возле узенького оконца, приподнявшись на локте и подперев голову рукой. При виде входящей к нему вереницы людей он плотно сжал губы и насторожился. Повязка на лбу, одна рука перевязана – таким увидел его Саймон.
– Значит, милорд Бьювэллет не захотел отступить, – еле слышно сказал Алан. – Всем бы вам быть такими надежными и верными!
Он засмеялся. Как ни слаб и измучен был Алан, в голосе его звучала гордость:
– Бьювэллет скроен из прочного материала, и уж он‑то хорошо знает, что для меня жизнь на ваших позорных и бесчестных условиях!
Саймон шагнул к нему, и Алан встал на ноги.
– Саймон! – тень ужаса промелькнула на бледном, осунувшемся лице Алана. – Нет, Саймон, только не ты! Лучше умереть!
– И ты мог подумать, что я оставлю тебя умирать здесь, – с грустью спросил Саймон. – Я взял этот замок. Я один.
Алан снова опустился на кушетку и затрясся от смеха.
– Ох, до чего же ты неукротим, – с трудом преодолевая смех, вымолвил он. – Честное слово, я не был в тебе уверен до самого последнего момента. Как Джеффри, невредим?
– Да. Я пришел сюда убедиться, что ты жив и с тобой хорошо обращаются. Сейчас я уйду, и мадам Маргарет пойдет со мной как заложница, чтобы ты здесь был в безопасности.
– Нет‑нет, ради Бога! – взорвался шевалье. – Моя кузина… какой позор!
– О, браво! Воевать с женщиной! – презрительно усмехнулась графиня. – Делай со мной, что тебе вздумается, только как бы тебе не пришлось потом пожалеть об этом. Сполна заплатишь за все, клянусь тебе!
– Куда ты теперь, Саймон? – спросил Алан.
– К Мэлвэллету. Если я не вернусь, он подвергнет город разграблению. Я приду сюда снова со своими людьми, не беспокойся. Ты в безопасности. Если с тобой что‑нибудь случится, мадам Маргарет умрет от моего меча.
Графиня гордо выпрямилась. Грудь ее часто вздымалась.
– Я не успокоюсь, пока не отомщу тебе, английская тварь, – чуть слышно сказала она, глядя на Саймона полыхающими от ненависти глазами.
Глава VМадам Маргарет в штаб‑квартире Саймона
По улицам Бельреми мимо удивленно глазевших на них жителей города и салютующих солдат неспешно ехал верхом Саймон, а рядом с ним на белой лошади, очень прямо держась в седле – закутанная в плащ женщина, лицо которой скрывала вуаль. Сзади в сопровождении другой женщины ехал Эдмунд. Возле штаб‑квартиры Саймона четверка всадников спешилась.
Из дома навстречу им поспешно вышел Мэлвэллет, облаченный в панцирь, но с непокрытой головой.
– Слава Богу, Саймон! – воскликнул Джеффри и заблестевшими глазами взглянул на высокую женщину, стоявшую рядом с его другом. – Что еще ты задумал, брат?
Солдаты, охранявшие штаб‑квартиру, не скрывая любопытства, во все глаза уставились на спутницу своего предводителя, и Саймон ничего не ответил Мэлвэллету.
– Входите, мадам, – сказал он высокой женщине и принужденно поклонился ей.
Несколько сбитый с толку Мэлвэллет посторонился, пропуская женщину. Не удостоив Джеффри взглядом, она величавой поступью проследовала в просторный зал, где Саймон решал все свои дела и где в эту минуту сидел за столом, деловито строча что‑то, Бернард Талмэйн. При внезапном появлении двух женщин в сопровождении своего патрона ошарашенный Бернард вскочил на ноги.
Нетерпеливым, порывистым движением мадам Маргарет откинула назад свою вуаль. Джеффри не удержался от легкого возгласа восхищения при виде ее гордой красоты. Спутница мадам Маргарет последовала ее примеру. Это была маленькая молоденькая женщина с каштановыми кудрями и большими синими глазами. Она старалась придать своему лицу и глазам выражение высокомерного презрения ко всему, что окружало ее здесь. Джеффри, однако, без особого труда догадался, что этим глазкам куда привычнее веселый, игривый блеск.