Некоторое время этот вопрос – видно было по лицу Жанны – занимал ее.
– Я думаю, такое вполне возможно, – сказала она наконец и убежденно кивнула головой.
– Когда он станет твоим мужем, то наверняка будет колотить тебя, – заметила Маргарет, – потому что он англичанин.
– О, ты так думаешь? – Жанна даже зашагала бодрее. – Он может, конечно… И… Нет, мне кажется, он очень добрый и ласковый. Но очень властный. Хотела бы я знать, что он скажет, когда узнает, что меня нет в замке? – она улыбнулась, и на щеках у нее заиграли ямочки.
– А я хотела бы знать, что он скажет, когда Туринсель свалится им как снег на голову, – с ненавистью в голосе сказали Маргарет.
– Ах, нет, Марго, не надо. Убей лорда Саймона, если хочешь, но только не Джеффри!
– Не бойся, – похлопала Маргарет ее по плечу. – Твой Джеффри останется при тебе как твой пленник.
– Мне вовсе этого не хочется, – решительно возразила Жанна.
– Что? Ты предпочитаешь быть его пленницей?
– Да, – сказала Жанна.
Маргарет презрительно скривила губы:
– Пленницей английского захватчика! Мой Бог, где твоя гордость, Жанна?
– Пропала с тех пор, как я люблю Джеффри, – ответила Жанна. – Придет время, и ты это поймешь.
– Хвала Господу, что такое время до сих пор не пришло, – воскликнула Маргарет.
Между тем они подошли к какой‑то небольшой деревушке и остановились перед довольно убогим трактиром. Оттуда доносились грубые мужские голоса и громкий смех. Оробевшая Жанна чуть теснее прижалась к графине:
– Марго, неужели нам придется войти туда?
– Да, придется, – решительно ответила Маргарет и глубоко вздохнула.
Она громко постучалась в дверь и крепче сжала в руке свой посох. Немного погодя дверь открылась, и перед ними предстал трактирщик в засаленном кожаном фартуке.
– Почтенный хозяин, – начала Маргарет, стараясь говорить низким, как у мужчины голосом. – Мы с сестрой идем в Жюлинколь на праздник. У вас найдется комната на ночь?
– Нет, – отрезал хозяин и собирался захлопнуть дверь, но Маргарет успела поставить на порог ногу.
– Послушайте, любезный хозяин, мой отец дал мне в дорогу немного денег, и я могу хорошо заплатить вам за ваше гостеприимство.
Хозяин, кажется, смягчился. И тут Жанна, призвав на помощь всю свою смелость, взялась за дело:
– О, мсье, не прогоняйте нас! Я очень устала и голодна, честное слово. Может, вы пустите нас переночевать хотя бы в голубятне над конюшней? – и Жанна грустно улыбнулась трактирщику.
– Ладно, входите, – проворчал он. – Но сначала покажите деньги, – добавил он, свирепо взглянув на Маргарет.
Маргарет достала золотую монету и протянула ее трактирщику. В глазах у него зажегся алчный огонек, он опустил монету в карман и кивком головы показал, чтобы новые постояльцы вошли в трактир.
Кухня оказалась очень душной из‑за жары и густого, какого‑то даже вязкого запаха хереса. С полдюжины мужчин вразвалку сидели за большим столом и поглощали свой нехитрый ужин. Завидев Жанну, один‑другой из них гнусновато ухмыльнулись, но прочие не обратили на новых гостей никакого внимания.
Обе женщины скромненько прошмыгнули к столу и тихонько примостились за ним. Маргарет подтолкнула свою робкую спутницу к табурету в конце стола, а сама села возле нее, оказавшись между Жанной и каким‑то крепко сбитым малым с кудлатой рыжей бородой. Хозяин поставил перед женщинами две деревянных тарелки с солониной и принес им немного почти несъедобного хлеба. Как ни голодна была Жанна, ей было почти невмоготу есть эту неаппетитную, плохо приготовленную солонину, и она с трудом преодолевала свое отвращение. Маргарет, не столь капризная в своих привычках, ела охотно, несмотря на то, что и ей этот ужин совсем не нравился. Один из сидящих напротив мужчин, не отрываясь, уставился на Жанну, отчего она покраснела и потупилась.
– Девчонка, однако, давится, – заметил ее мучитель. – Какая разборчивая!
– Моя сестра не совсем здорова, – быстро сказала Маргарет. – У нее нет аппетита.
– А по‑моему, ужин неплохой, – проворчал хозяин. – Если он вам не нравится…
– В самом деле – неплохой, – поспешила заверить трактирщика Маргарет. – Правда, Жанна?
– Очень хороший, – ответила Жанна дрожащим голосом.
– Видать, твоя сестра привыкла к сочному мясу? – насмешливо спросил хозяин, недовольный тем, что его гостям не по нутру его кулинарное искусство.
Маргарет кивнула:
– Моя сестра в служанках у графини Маргарет де Бельреми, – смело заявила она и услышала рядом учащенное дыхание встревоженной Жанны.
В ответ раздался взрыв хохота.
– Ну и вранье! – заливался тот, что сидел напротив. – Врет и не краснеет! Нахальный юнец!
Сосед Маргарет подался вперед, чтобы получше разглядеть Жанну, у которой слегка задрожали руки.
– Так… Лицо бледное, – сказал он, – руки тоже белые. Не в поле, знать, работаешь…
– Она горничная у графини, – сказала Маргарет.
Сидевшие вокруг стола люди стали немного дружелюбнее.
– А сам ты кто, малый? – спросил кто‑то у Маргарет. – Паж, небось, в такой накидке‑то.
– Да, – кивнула Маргарет. – Госпожа позволила нам отлучиться на праздник в Юлинколь.
– А звать тебя как? – спросил рыжебородый.
– Леон Маргрут.
К столу подошел трактирщик:
– Говорят, в Бельреми эти проклятые англичане. Это правда? – спросил он.
– Да! – глаза Маргарет загорелись.
– И как там твоя госпожа?
– Она пленница.
– Ого‑го! – человек, сидевший напротив Жанны, хлопнул себя по бокам. – Гордая графиня – пленница. Ничего себе – с ее‑то норовом!
Жанна умоляюще положила свою чуть дрожавшую руку на руку Маргарет, боясь, что та вот‑вот выдаст себя. Маргарет овладела собой и принужденно засмеялась.
– Ты когда‑нибудь видел графиню? – спросила она.
– Видел раз. Ехала верхом со своей свитой. Гордячка, что и говорить. Сама, говорят, своих солдат водит в бой.
– Да, было однажды, – сказала Маргарет. – И они хорошо сражались.
– Верхом на коне, в доспехах! Храбрая штучка!
Кто‑то отпустил непристойную шутку, и щеки Маргарет от гнева покрылись красными пятнами. Рыжебородый ухмыльнулся:
– Смотрите‑ка на этого индюшонка! Уж не влюблен ли ты в свою госпожу, Леон Маргрут?
– Да!
– А она? Добрая она с тобой?
Краска сошла с лица Маргарет. Она засмеялась:
– Когда добрая, а когда злая.
Рыжебородый сочувственно кивнул:
– Да, все так, никогда не угадаешь с этими знатными дамами. Ты, видать, еще совсем молод, парень?
В одежде мальчика Маргарет казалась совсем юной, хотя на самом деле ей уже было двадцать пять лет.
– Да… н‑н‑н‑не знаю, мне семнадцать лет, – не очень уверенно ответила она.
– А сколько твоей любезной сестрице? – спросил человек, сидевший напротив Жанны и подался вперед над столом, чтобы поближе рассмотреть ее лицо.
Жанна съежилась и сцепила пальцы рук.
– Ей восемнадцать, – ответила Маргарет. – Отодвиньтесь от нее, вы смущаете мою сестру, слышите?
– Ах ты наглец! Я смущаю ее! Это она меня смущает – такая милашка!
– Ну‑ну, не надо, – проворчал рыжебородый сосед Маргарет, – девушка устала.
– Так устала, что и поцеловать ее нельзя? – оскалился мучитель Жанны и наклонился через весь стол в ее сторону.
Жанна слабо вскрикнула, но Маргарет в один миг вскочила на ноги, и в руке у нее сверкнул кинжал.
– А ну назад, ублюдок! – крикнула она.
Поднялся шум и трое мужчин, плечом к плечу, медленно двинулись на Маргарет. И тут между ними и Маргарет возникла гигантская фигура рыжебородого.
– Тихо! Сядьте, ты, Луи, и ты, Жак. Он же еще мальчишка. А ты оставь девчонку в покое, Фонар!
– Надо было научить этого нахала почтительно разговаривать со старшими, – пробурчал тот, которого рыжебородый нашил Фонаром, но тоже сел на свое место, хоть и не совсем успокоился и, уже севши, добавил: – Что‑то ты уж слишком добренький нынче, Гастон!