– Я хочу большего, чем это, – обрушились на нее, как показалось Маргарет, слова Саймона.
Маргарет выпрямилась, нервно сцепив кисти рук.
– Вы хотите… моей жизни? – спросила она и пожала плечами.
Саймон шагнул к ней и взял ее за руки.
– Да, я хочу твоей жизни. Всей, без остатка, – и вдруг он наклонился к ней и поцеловал ее в губы.
Она отпрянула от него, вся дрожа и прижав руки к своим пылающим щекам.
– Вы… Да как вы посмели! Вы оскорбили меня! Я… я не заслужила этого! О Боже, а я‑то решила, что вы человек чести!
– Я не оскорбил тебя, – спокойно сказал Саймон. – Я хочу просить твоей руки.
Ее взгляд застыл. Она не верила своим ушам. И вдруг отскочила от него, сверкая глазами.
– Вы… Вы… за кого вы меня приняли? Думаете, я соглашусь стать женой английского… английского увальня, неотесанного чурбана? – вся горя от гнева, она подыскивала слова пообиднее и швыряла их Саймону в лицо, задыхаясь от уязвленного самолюбия и гордости.
– Я думаю, ты еще согласишься стать моей женой. К чему я стремлюсь, того достигаю, мадам.
– Этого ты никогда не достигнешь! Боже милосердный! Обвенчаться со мной! Или вы, сэр, сошли с ума? Я Маргарет де Бельреми!
– Ты моя пленница.
– Больше нет!
Прошуршав шелковыми юбками, она стремительно подошла к нему.
– Я покорилась, капитулировала!
Сначала он молча смотрел на нее, потом вытащил из пояса свернутый лист пергамента и, положив ей на стол, развернул.
– Здесь не достает только твоей подписи, что ты покоряешься моему властелину королю.
Она медленно подошла к столу и прочитала то, что ей предстояло подписать. Прикусила губу, села к столу и взяла в правую руку перо. Долго сидела молча, потом обмакнула перо и чернила и поставила свою подпись. Хотела встать из‑за стола, но Саймон удержал ее, положив руку ей на плечо.
– Итак, ты покорилась королю, моему властелину, – сказал он и увидел, как вспыхнули ее глаза. – Но скоро ты покоришься и мне. Твоя жизнь – моя по праву победителя, и скоро ты узнаешь и поймешь это. Ты по своей воле придешь ко мне и по своей воле отдашь мне свое сердце. Все или ничего! Ни на что другое я не соглашусь.
– Значит, ничего! – хрипло выкрикнула Маргарет.
Саймон улыбнулся и взял со стола пергамент.
– «Передается в собственность и владение», – сказал он и, засмеявшись, ушел из кабинета мадам Маргарет.
Сердце Маргарет бешено стучало. К ней подошла Жанна и бросила на нее встревоженный взгляд.
– Жанна, – сказала Маргарет, – он был здесь. Он… он поцеловал меня. О, как я его ненавижу! – в возбуждении она расхаживала взад и вперед, разжигая в себе ненависть.
– Я слышала, что ненависть сродни любви, – безмятежно заметила Жанна.
– Любви! Любить этого… этого… этого, – невысказанные слова как будто душили ее. – Он хочет обвенчаться со мной. Он! О Боже, как я его ненавижу!
– Ты что‑то не испытывала к нему ненависти, когда он убил Рауля, – кротко сказала Жанна без всякой задней мысли.
– Не испытывала? Я? О, что со мной, Жанетта? – Маргарет опустилась на пол рядом со своей фрейлиной и зарыдала.
– Это твоя гордость не хочет уступать, – тихо сказала Жанна. – Ты разрываешься между любовью и ненавистью.
– Нет! Нет! Никакой любви! Одна ненависть, ненависть!
– Так отчего же ты плачешь?
– Не знаю… Я… я схожу с ума. Этот его поцелуй, он жжет меня.
Она вскочила на ноги и подбежала к дверям, собираясь уйти, но едва лишь распахнула дверь, как столкнулась со своим кузеном.
– Виктор, вы? Что вам здесь надо?
Он быстро оглядел ее с головы до ног, комкая в руках свой надушенный платок:
– Я пришел узнать, не нужна ли тебе помощь, милая Марго, но этот желтоволосый сакс опередил меня. Ты чем‑то необычайно взволнована, кузина, не так ли? – он чуть подался вперед, пристально всматриваясь в лицо Маргарет. – Что еще он сделал, скажи мне?
– Не стой у меня на дороге! – крикнула Маргарет, отстраняя его и стремительно удаляясь.
Шевалье вошел в кабинет графини. Жанна встретила его подчеркнуто холодно, но шевалье это ничуть не заботило. Он улыбался.
– Этот английский варвар поцеловал мою кузину? – спросил шевалье, придав своему голосу спокойствие, но не сумев скрыть злобной усмешки.
– Вы, кажется, посвящены в его тайны, – язвительно заменит Жанна.
Язвительность Жанны задевала шевалье не больше, чем ее холодность.
– А Маргарет весьма взволнована. Что бы это значило?.. – в раздумье спросил он как будто самого себя.
Глава XVВстреча в галерее
Бродя по замку, чтобы получше его узнать, Фалк оказался в широкой галерее, где собрались музыканты. К ним в эту минуту приближалась шедшая из своих покоев мадам Маргарет, высокая и величавая в своем золотистом убранстве, с заплетенными в косы волосами и золотистой лентой на лбу, украшенной сверкающим сапфиром. Заметив Фалка, Маргарет приостановилась, намного удивленная тем, что видит здесь незнакомого ей человека.
Филк, опираясь на толстую ясеневую клюку, огромный и грузный, тоже смотрел на Маргарет во все глаза. Она вздернула кверху подбородок и собиралась пройти мимо Фалка, но он загородил ей дорогу.
– Как вернуться отсюда в большой зал, мадам? – спросил он на далеко не безупречном французском языке. – Я заблудился.
– Вон по той лестнице, – показала ему Маргарет.
Фалк вздохнул и решил схитрить:
– Лестницы, лестницы, кругом одни лестницы! Куда лучше было бы, если бы вместо всех этих лестниц стояли кресла. У меня сегодня во всю разыгралась подагра, мадам, и причиняет мне такую боль!
Графиня помедлила, но седые волосы Фалка внушали ей почтение.
– Кресло позади вас, сэр, – сказала она.
– В таком случае, мадам, если вы соблаговолите сесть, то сяду и я, – ответил он.
– Благодарю вас, но вынуждена отказаться.
Еще немного, и она ушла бы, но ее задержал раскатистый смех Фалка. Долго притворяться и быть терпеливым он не умел.
– Вернись, вернись! Раны Господни, иди сюда. Кто бы ты ни была, побудь в обществе старика, а то я устал уже от одиночества.
– Я графиня де Бельреми, – сказала она, думая, видимо, что ее холодность поможет ей отделаться от собеседника.
– Эка важность! – возразил он. – Если тебе так нравятся титулы, то я граф Монтлис. А теперь садись, ради Бога!
Маргарет слегка отступила назад:
– Я… я не знаю графа Монтлиса, сэр.
– Так узнаешь. Садись, я сказал!
Маргарет вовсе не склонна была слушаться этого человека, но когда Фалк топнул ногой и зачертыхался от боли, она не удержалась от смеха и, подойдя к нему поближе, села.
– Не знаю, станете ли вы удерживать меня при себе. Я не люблю англичан.
Фалк опустился в кресло, соседнее с тем, в котором сидели Маргарет.
– А что плохого сделали тебе англичане? – спросил он.
Она вспыхнула.
– А то, что мои земли захвачены англичанами! Или это, по‑вашему, ничего не значит? – воскликнула она.
– Что поделаешь – война, – проворчал Фалк. – У тебя достойный соперник.
– Да?
– Я слышал, что мой мальчик Саймон и ты стоите один другого. На этот раз Саймону повезло больше. К тому же Саймон мужчина, хвала Господу!
– В самом деле, сэр?
– А ты сомневаешься в этом? – повернулся Фалк к ней лицом. – Чума его побери! Что он натворил? Он всегда был дерзким и своевольным мальчишкой, но я никогда не слышал, чтобы он причинил женщине большую обиду, чем повернуться к ней спиной.
– О, он очень учтив, – презрительно фыркнула Маргарет. – Видите вот эту отметину на моей груди? Это сделал он своим мечом.
– Он? Но как такое могло случиться? Почему?
– Потому что я не хотела отдавать ему ни вашего сына, ни своего замка.
– Ах, вот как! – с облегчением вздохнул Фалк. – Алан очень дорог ему, как тебе – замок. Что он поклялся взять, то он возьмет, что уж как пить дать. Это его путь. Мне ли не знать? Я провел с ним долгих четыре года. Этот мальчишка был моим сквайром, мадам.