— Мне приступать к делу немедленно, сэр? — спросил Грегори.
— Немедленно! И не забывай — дисциплина!
Как только Грегори удалился для исполнения своих служебных обязанностей, Саймон распечатал письмо милорда Фалка и углубился в чтение, с трудом пробираясь сквозь буйные каракули.
«Сэру Саймону Бьювэллету.
Что за муха тебя укусила, любезный, что ты суешь свой нос и заговоры и всякие прочие плутни изменников? Оставь все это и ради Бога не ввязывайся в эти дела на свою же погибель! Из-за твоего письма у меня опять разыгралась подагра. Раз уж ты собрался в Лондон, оттого что по дороге подстерег заговорщика, так хоть бы написал мне все как есть. А то всего несколько строк, кои ты соизволил черкнуть своей рукой. Да это и святого выведет из себя. И еще этот мошенник — твой сквайр — не мог толком рассказать ничего путного о твоей схватке в лесу за честь какой-то там девицы или что-то в этом духе. Скажу тебе прямо, Саймон, я о тебе более высокого мнения, чтобы поверить, что ты полез в драку из-за какой-то глупенькой простушки. Однако я ничего не говорю, потому что знаю, что ты всегда хочешь идти своим собственным путем, черт бы побрал твое упрямство!
Если бы не эта проклятая подагра, которая, сам знаешь, крепко схватила меня за ногу и в сто раз хуже твоего сумасбродства, примчался бы я тотчас к тебе узнать всю правду из твоих уст и самому убедиться, что за чушь вбил ты себе в голову. Хорошенький же прием ждет тебя в Вестминстере, дурень ты этакий, когда ты наплетешь там с три короба про заговор! Уж я-то знаю, что за дрянной ты упрямец, а то сказал бы, что король ни за что тебя не примет. Однако, полагаю, ты найдешь к нему доступ, да еще через парадный вход, как это удалось тебе, когда ты пришел ко мне еще совсем желторотым птенцом. Заклинаю тебя, не лезь напролом через его стражу, а то непременно угодишь за решетку. В этом я не сомневаюсь, если Kоролевская стража сумеет поостудить твой пыл. Кроме того, ты должен знать, что я страшно сердит на тебя, и не будь у меня этой проклятой подагры, поехал бы вместе с Грегори только затем, чтобы обломать хорошую дубинку о твою спину. И если тебя пристукнут какие-нибудь разбойники с большой дороги или упрячут в тюрьму за твою же дурость — и поделом тебе, — я с места не сдвинусь и пальцем не шевельну, чтобы помочь тебе.
Посылаю тебе с Роджером двадцать гиней на твои расходы, а если тебе понадобится друг или пристанище, обратись к моему кузену Карлу Гранмеру. У него превосходная усадьба в Стрэнде, что в Лондоне. Покажешь ему это письмо. Может, хоть он остановит тебя, чтобы ты не совал свою глупую голову в петлю.
Да хранит тебя Господь, мой дорогой мальчик. И да поможет Он тебе вернуться домой в добром здравии. Если будет нужда в деньгах, возьми у моего кузена, сославшись на меня. Будь вежлив и учтив, уж постарайся пощадить короля — не обожги его огнем, каковой порой полыхает в твоих глазах. И еще — ты, конечно, умеришь свой вспыльчивый нрав и никому не сделаешь зла. Как хотелось бы мне быть рядом с тобой, мой дорогой мальчик, но я знаю, что ты один стоишь десятерых.
С любовью и благословением из Логова Льва
Дочитав до конца это столь характерное для Фалка послание, Саймон не удержался от улыбки и, обернувшись, увидел возле себя Роджера с кошельком в руке.
— Сэр, это вам от милорда. Я забыл отдать вам его вместе с письмом.
Саймон взял кошелек из рук Роджера.
— Ты позавтракал, Роджер?
— Да, сэр. Я готов. А в вашей лошади сидит сам дьявол, — едва заметно ухмыльнулся Роджер.
— Приведу-ка ее к крыльцу, — сказал Саймон и вошел в трактир, где вручил хозяину задаток — пять золотых монет из двадцати полученных от Фалка. Трактирщик сразу повеселел и отвесил гостю самый изысканный поклон, на какой только был способен.
И вот Саймон и его сквайр отправились в путь в сторону Ройстона, на юго-запад. Их лошади шли ровно, не опережая друг друга. В Ройстоне путники отобедали и отдохнули, после чего поскакали дальше по старой Римской дороге, ведущей в Лондон. Заночевали они в деревушке под Хертфордом и рано утром были уже готовы продолжить свое путешествие. Их лошади устали, отчего Саймон не рассчитывал достигнуть Бишофсгейта до наступления сумерек и заранее приступил к поискам пристанища на ночь.
По слухам на ведущих в город дорогах промышлял всякий сброд, но никто не пытался ограбить Саймона и никто подозрительный ни разу не встретился ему, когда он останавливался в пути, чтобы разузнать, куда ему ехать дальше. На его расспросы, где найти ближайший от Вестминстера трактир, какой-то торговец шелком направил его прямиком к «Голове ягненка и сарацина» и посоветовал, если там не будет места, ехать к «Розе», объяснив, что это совсем недалеко. Саймон должным образом отблагодарил его и в сопровождении верного сквайра не спеша приехал, куда ему сказали. Дальше все шло как по маслу. Сразу же нашлась комната, и ужин был достаточно хорош, чтобы как следует утолить голод. Роджер, взволнованный новизной обстановки, стал упрашивать Саймона отпустить его после ужина взглянуть на город, но Саймон не мог ему этого позволить. Не допускающим возражений тоном он приказал Роджеру ложиться спать, хорошо зная, что тот не посмеет ослушаться. Сам же Саймон сделал «вылазку», вооруженный кинжалом и своим испытанным другом — дубинкой с железным наконечником. Трудно сказать, что лучше защищало его от нападения — это ли крепкое оружие или его внушительный, грозный вид. Во всяком случае, он прошелся вокруг Вестминстера безо всяких приключений и довольно скоро вернулся в трактир ночевать.