На следующее утро он принялся составлять свои планы. У него не возникло сомнений, что если понадобится, то он сумеет найти доступ во дворец короля во время аудиенции и сделает это без особого труда, но здравый смысл подсказывал Саймону, что проку от этого будет совсем немного. По всей вероятности, поговорить с королем наедине ему не удастся. Он и не рассчитывал, что таким путем добьется желанной цели. Если какой-то никому не известный рыцарь вдруг обратится к королю во время аудиенции, король — что очень возможно — будет раздражен и отмахнется от этого рыцаря с его новостями. И если только такое случится, то — в этом Саймон был уверен — король уже никогда не выслушает его. Если бы принц Уэльский был в Вестминстере, еще можно было бы рискнуть, так как сам Саймон знал, что юный Генри вспомнит его. Но принц, проведя зиму в Лондоне, вернулся обратно в Марчес.
В конце концов Саймон решил написать королю и велел подать перо, пергамент и чернила, после чего принялся сочинять соответствующее сообщение. Это оказалось нелегким делом, так как эпистолярный стиль Саймона был по своей природе несколько грубоват. У Саймона хватило здравого смысла признать, что это не способствует облегчению его миссии, и лучшую часть утра он провел за написанием и переписыванием своего письма королю. В итоге получилось, как казалось ему самому, совсем неплохо.
«Мой грозный и властный повелитель Король, Ваше Всемилостивое Величество, возможно, помнит такого Саймона Бьювэллета, которого Вы посвятили в рыцари в Шрюсбери после сражения в конце июля. Этот самый Саймон Бьювэллет пишет сейчас Вашему Величеству с намерением просить аудиенции у Вас или у кого-нибудь из приближенных Вашего Величества. Дело, о котором я хотел бы сообщить Вашему Величеству, очень важное, как я думаю, и покончить с ним надо как можно быстрее, чтобы оно не принесло большого вреда. Три дня тому назад я случайно наткнулся на одного человека и обнаружил, что у него есть при себе письма, адресованные нескольким людям из графства Кэмбридж и Бедфорд. Они написаны от имени покойного короля и запечатаны, похоже, его печатью. Эти бумаги я хочу передать Вашему Величеству или тому, кому Ваше Величество повелит принять их от меня. Человека, который нес эти письма, я держу под замком и надежной стражей из людей милорда Монтлиса.
Если будет на то воля Вашего Величества продолжать раскрытие этого дела, я прошу Вас принять меня и тогда я смогу рассказать все, что знаю, и назову место, где находится этот человек, у которого я нашел крамольные бумаги.
В смиренном повиновении Вашему Всемилостивейшему Величеству
Саймон промокнул письмо и тщательно его запечатал. Теперь перед ним возникло новое затруднение: как наверняка узнать, дойдет ли письмо до короля. И тут Саймон вспомнил про кузена Фалка — Карла Гранмера и, хотя он очень не любил просить кого бы то ни было о помощи, решил отправиться в Стрэнд к этому человеку.
Саймон позвал к себе Роджера и велел ему седлать лошадей. Воодушевленный представившейся возможностью увидеть город, Роджер сломя голову помчался на конюшню выполнять полученное приказание.
На своем пути они миновали несколько больших дворцов, пока не нашли того, который искали. Он был поскромнее других и назывался «Гранмер-Холл». Саймон и Роджер въехали во двор, где навстречу им вышел слуга и спросил у них, кто они и зачем пожаловали.
— Доложи милорду, что сэр Саймон Бьювэллет приехал к нему от милорда Монтлиса, — властным тоном сказал Саймон и, спешившись, дал знак Роджеру оставаться при лошадях.