— Почтенный хозяин, — начала Маргарет, стараясь говорить низким, как у мужчины голосом. — Мы с сестрой идем в Жюлинколь на праздник. У вас найдется комната на ночь?
— Нет, — отрезал хозяин и собирался захлопнуть дверь, но Маргарет успела поставить на порог ногу.
— Послушайте, любезный хозяин, мой отец дал мне в дорогу немного денег, и я могу хорошо заплатить вам за ваше гостеприимство.
Хозяин, кажется, смягчился. И тут Жанна, призвав на помощь всю свою смелость, взялась за дело:
— О, мсье, не прогоняйте нас! Я очень устала и голодна, честное слово. Может, вы пустите нас переночевать хотя бы в голубятне над конюшней? — и Жанна грустно улыбнулась трактирщику.
— Ладно, входите, — проворчал он. — Но сначала покажите деньги, — добавил он, свирепо взглянув на Маргарет.
Маргарет достала золотую монету и протянула ее трактирщику. В глазах у него зажегся алчный огонек, он опустил монету в карман и кивком головы показал, чтобы новые постояльцы вошли в трактир.
Кухня оказалась очень душной из-за жары и густого, какого-то даже вязкого запаха хереса. С полдюжины мужчин вразвалку сидели за большим столом и поглощали свой нехитрый ужин. Завидев Жанну, один-другой из них гнусновато ухмыльнулись, но прочие не обратили на новых гостей никакого внимания.
Обе женщины скромненько прошмыгнули к столу и тихонько примостились за ним. Маргарет подтолкнула свою робкую спутницу к табурету в конце стола, а сама села возле нее, оказавшись между Жанной и каким-то крепко сбитым малым с кудлатой рыжей бородой. Хозяин поставил перед женщинами две деревянных тарелки с солониной и принес им немного почти несъедобного хлеба. Как ни голодна была Жанна, ей было почти невмоготу есть эту неаппетитную, плохо приготовленную солонину, и она с трудом преодолевала свое отвращение. Маргарет, не столь капризная в своих привычках, ела охотно, несмотря на то, что и ей этот ужин совсем не нравился. Один из сидящих напротив мужчин, не отрываясь, уставился на Жанну, отчего она покраснела и потупилась.
— Девчонка, однако, давится, — заметил ее мучитель. — Какая разборчивая!
— Моя сестра не совсем здорова, — быстро сказала Маргарет. — У нее нет аппетита.
— А по-моему, ужин неплохой, — проворчал хозяин. — Если он вам не нравится…
— В самом деле — неплохой, — поспешила заверить трактирщика Маргарет. — Правда, Жанна?
— Очень хороший, — ответила Жанна дрожащим голосом.
— Видать, твоя сестра привыкла к сочному мясу? — насмешливо спросил хозяин, недовольный тем, что его гостям не по нутру его кулинарное искусство.
Маргарет кивнула:
— Моя сестра в служанках у графини Маргарет де Бельреми, — смело заявила она и услышала рядом учащенное дыхание встревоженной Жанны.
В ответ раздался взрыв хохота.
— Ну и вранье! — заливался тот, что сидел напротив. — Врет и не краснеет! Нахальный юнец!
Сосед Маргарет подался вперед, чтобы получше разглядеть Жанну, у которой слегка задрожали руки.
— Так… Лицо бледное, — сказал он, — руки тоже белые. Не в поле, знать, работаешь…
— Она горничная у графини, — сказала Маргарет.
Сидевшие вокруг стола люди стали немного дружелюбнее.
— А сам ты кто, малый? — спросил кто-то у Маргарет. — Паж, небось, в такой накидке-то.
— Да, — кивнула Маргарет. — Госпожа позволила нам отлучиться на праздник в Юлинколь.
— А звать тебя как? — спросил рыжебородый.
— Леон Маргрут.
К столу подошел трактирщик:
— Говорят, в Бельреми эти проклятые англичане. Это правда? — спросил он.
— Да! — глаза Маргарет загорелись.
— И как там твоя госпожа?
— Она пленница.
— Ого-го! — человек, сидевший напротив Жанны, хлопнул себя по бокам. — Гордая графиня — пленница. Ничего себе — с ее-то норовом!
Жанна умоляюще положила свою чуть дрожавшую руку на руку Маргарет, боясь, что та вот-вот выдаст себя. Маргарет овладела собой и принужденно засмеялась.
— Ты когда-нибудь видел графиню? — спросила она.
— Видел раз. Ехала верхом со своей свитой. Гордячка, что и говорить. Сама, говорят, своих солдат водит в бой.
— Да, было однажды, — сказала Маргарет. — И они хорошо сражались.
— Верхом на коне, в доспехах! Храбрая штучка!
Кто-то отпустил непристойную шутку, и щеки Маргарет от гнева покрылись красными пятнами. Рыжебородый ухмыльнулся:
— Смотрите-ка на этого индюшонка! Уж не влюблен ли ты в свою госпожу, Леон Маргрут?