Положили трап на край колодца, и соревнующиеся ринулись к нему. Из-за чрезмерной спешки некоторые из них упали в колодец, в навозную жижу, которой надеялись избежать. Когда они были готовы, все взоры обратились к императорской ложе, где виднелась статная фигура ожидающего императора. Резкие вспышки света отразились от его колец на руке, когда он резко опустил ее вниз. Жидкость потемнела от всплесков, но первые крики тонущих были едва различимы в шуме толпы.
К отвращению Саймона, он заметил, как двое «высокопоставленных», возбужденные зрелищем смерти на арене, бесстыдно приводили друг друга к оргазму. Несмотря на их экзотическую красивую внешность, манеры старейшин Алефа оставляли желать лучшего относительно стандартов других миров. Посреди этого долгого знойного вечера лорды поднимали руку, и слуги бежали к ним с красиво орнаментированными керамическими вазами, помогая хозяевам совершать процесс освобождения желудка, расстегивая и застегивая им одежду и затем старательно протирая их насухо. Когда подобная нужда случилась с Саймоном, он невнятно прошептал об этом Ангису, и тот, казалось, был удивлен его таким странным желанием.
Саймон ожидал, что Богарт последует за ним, но его помощник даже не пошевелился. Саймон заметил, что один из старейшин справа от Богарта и высокомерный лорд Вази, который встречал их в космопорте, и сидевший слева от него были заняты в этот момент своими слугами, облегчающими их естественные надобности.
Вернувшись из крошечного кабинетика в задней части ложи, он заметил, что Богарту удалось высвободиться из скопления окружавших его людей. Саймон указал ему на дверь комнатки, и Богарт ринулся прочь.
Когда Богарт вернулся, Рэк дернул его за рукав:
— Богги, почему ты не пошел вместе со мной? Испугался того, что они об этом подумают?
— Саймон, я просто не смог. Я собрался пойти, но этот Вази занимался со своим слугой с одной стороны, а тот маленький толстяк с другой. Говорю тебе, просто не смог. Я оказался в безвыходном положении!
Маслянистая грязь вобрала в себя уже многих соревнующихся, тех, которых затоптали и спихнули в вонючую жидкость. Еще множество пожрали черви. В конце концов осталось четверо или пятеро, борющихся из последних сил и цепляющихся друг за друга. Одному из них удалось взобраться на подиум, и он, повиснув, держался за него с жестоким отчаянием.
Остальные уже исчезли в пузырящейся грязи, последний из них потонул несколько секунд назад. Победитель махал свободной рукой зрителям, вызывая их вопли и приветствия. Восьмикомнатный победитель! Воистину фаворит Капуи.
Неожиданно что-то неопределенное выскочило из мерзкой грязи, обхватило победителя обеими руками и ударом нарушило его победную хватку. Одному из соревнующихся удалось задержаться у поверхности, поддерживая дыхание, и тогда он смог добраться до победителя совершенно неожиданно для него.
Победитель заплатил свою цену за свою победу. Когда оба человека упали вниз по скользкой стороне подиума, зрители увидели, что по всему его телу извивалось множество джилонов, и из-под их впившихся в тело игольчатых зубов сочилась кровь. Затем с отвратительным всплеском оба мужчин исчезли в коричневой, пузырящейся мерзости.
Все взоры пристально наблюдали за поверхностью емкости, но ничего не происходило. Спустя минуту, веселые возгласы сменились выкриками неодобрения. Гейн снова поднялся, и индикатор включенного микрофона вновь замерцал.
— Друзья мои! Какая ожесточенная и смертельная схватка. И поскольку в ней не оказалось победителя, восемь комнат могут быть разделены пополам и проданы на торгах.
Если он и сказал что-то еще, то все потонуло в громе оваций. Когда он оглянулся, его глаза расширились. Проследив за его взглядом, Саймон с удивлением заметил, что в ложе появились посторонние, в шуме их никто не заметил, и они стояли сейчас молчаливо, построившись в два ряда.
— Ах, госпожа, как приятно видеть вас. Но вам следовало бы доложить о себе, а не ожидать подобно нищему поодаль от богатого хозяина.
Саймон заметил холод в словах императора и особый подбор слов, которые унижали, прибывшую делегацию.
Госпожа Тон Боа была женщиной невысокого роста, одетая в просто сшитый форменный костюм светло-коричневого цвета, без всяких украшений.