— Прошу извинения, посол, — произнес он. — Я, должно быть, погрузился в объятия сна. О чем это я говорил? Мне показалось…
— Вы пришли, чтобы что-то мне сообщить или о чем-то спросить, — сказал Саймон.
— Вот как? Разве? Я что-то не могу припомнить, чтобы это могло быть. Может, что-то незначительное.
— Рассказывайте, Ангис. Почему бы вам не показать мне парк? Эта прогулка здорово помогла нам обоим.
Они пошли в парк, и Рэк прислушивался краем уха к тому, что говорил Вейл, и все это было неинтересно и абсолютно не касалось никаких важных дел.
Неожиданная пауза вывела Саймона из размышлений, Ангис стоял на узкой тропинке, приложив палец ко рту.
— В чем дело? — спросил Саймон, предполагая, что с наставником принца случилось что-то самое неожиданное.
— Ютянусь императором, я сейчас припомнил то, о чем мне следовало спросить вас, спросить нечто, о чем совсем забыл.
— По чем же?
Ангис рассмеялся нервным смехом.
— Я приходил, чтобы спросить у вас, не желаете ли вы осмотреть парк. Вот только это.
Они подошли к развилке. Тропинка, убегающая вправо, видимо, вела к главной аллее, судя по тому, что с той стороны доносились звуки других членов делегации, идущих в том направлении. Тропинка, ведущая влево, вела, видимо, в другое более спокойное место, где лес рос более густо.
Почувствовав себя гораздо лучше и ощущая радость от вдыхания свежего воздуха, Саймон свернул влево, чтобы продолжит прогулку. К его удивлению, Ангис заверещал что-то тревожное.
— Нет! — Затем, подумав лучше над своим необъяснимым поведением, он добавил: — В этой стороне ничего интересного нет. Тропинка приведет нас в тупик. По этой тропинке мы сможем вернуться обратно.
Задумчиво поведя ногой по мягкой, плодородной почве, Саймон посмотрел на воспитателя, отметив его волнение.
— Ангис, мне хочется прогуляться еще немного. Я совсем не устал.
— Но, но… не следует вам туда идти.
— Не следует? Почему же?
— Потому что… — Затем, с видимым облегчением, найдя эту мысль резонной: — Потому что это частная собственность. Здесь гуляет только император.
Он свернул направо и пошел вперед, остановившись только тогда, когда ему стало ясно, что Саймон совсем не следует за ним.
— Возвращайтесь к остальным. Я прогуляюсь еще тут немного. Не волнуйтесь так, Ангис. Едва ли следует ожидать, что император меня накажет только потому, что я прогулялся немного в окружении его драгоценных деревьев.
К его удивлению, гувернер уцепился в его руку, нарушив тем самым их социальное табу. Только теперь Саймон понял, что здесь кроется что-то важное.
— Пожалуйста, посол, ради уважения ко мне, не ходите по этой тропинке. Это может окончиться несчастьем.
Пальцы Вейла уцепились ему в плечо и нервно подрагивали. А может, дрожали от страха?
— Это очень много значит для тебя, Ангис, не так ли?
Он кивнул: и с несчастным выражением на лице опустил голову.
— Хорошо. Я уважаю твои чувства. Мне надо заняться гимнастикой. Если вы простите меня, я займусь бегом. По этой тропинке. — И он указал вправо.
— Бегом? Иногда, посол, у меня возникают серьезные сомнения относительно здравомыслия людей. Если наше великое божество приговорило нас к бегу, ему следовало сделать наши ноги длиннее и чтобы они при этом быстрее работали. Продолжайте свою прогулку, а мне надо поторопиться. Встречаемся снова на террасе с напитками.
— Конечно, Ангис.
Затем он отправился своим путем, увеличив длину шага и чувствуя нетвердую землю под подошвой. До него донеслись неясные крики благодарности Вейла.
Саймон почувствовал радость от того, что заставил себя согласиться требованиям гувернера. Он не любил сердить людей, когда это могло оказаться во вред ему самому.
Он бежал вперед и оглядывался, пока фигура Вейла не исчезла за поворотом. Не нарушая размеренности своих движений, он сошел с тропинки и побежал прямо на группу деревьев и спрятался за самым крупным из них.
Свистящее прерывистое дыхание объявило о приближении гувернера. Размахивая руками, дирижируя самому себе, он прошел мимо деревьев, не зная о том, что имел добровольного слушателя.
Как только Ангис прошел мимо, Саймон отправился за ним к развилке. На этот раз он свернул влево. Он почувствовал приступ совести, что предал доверие человека дорогого ему. Но во всем происходящем заключалась какая-то тайна. Была какая-то тайна, это неоспоримо. И он счел, что эта тайна каким-то образом может быть связана с той, которую ранее принц Алефа доверил бывшему наставнику.