Ребята спустились к воде. Молча уставились на реку, в которую продолжал падать сырой осенний снег.
– Если бы я узнала, что кто-то сжег сочинения, тоже бы рассказала о случившемся учителям! – негромко проговорила Оля.
– Вот как? – с интересом покосился на Воробьеву Женя.
– Да! Я – за честность! – высокопарно произнесла Оля, шмыгнув носом. – Хулиганы должны понести наказание!
– И ты не считаешь это стукачеством?
Оля дернула плечом.
– Н-нет!
– А если ты с этими людьми учишься с первого класса, и вы считаетесь лучшими друзьями?
– Ты дружил с Вадиком? – ахнула Оля. Вот уж кто точно не подходил на роль друга Евгения Потупчика…
– С Егором, – глухо отозвался Женя. – С детского сада.
– Ой! – произнесла Оля.
Нортон, почуяв замешательство хозяйки, обеспокоенно заелозил на месте.
– Откуда ты узнала об этой истории? – спросил Женя.
– Девчонки рассказали, – призналась Оля. – Я и у Рины спрашивала…
– У Рины, значит! – кивнул Женя. Как показалось Оле, голос парня тут же изменился… Неужели Воробьевой не чудится, и между ребятами правда что-то было? Или есть? Оля непроизвольно нахмурила брови.
– Прогуляемся? Холодно стоять у реки, – быстро проговорил Женя.
«Ага! Переводит тему, как речь коснулась Рины…» – с досадой подумала Оля.
– Прогуляемся! – кивнула Воробьева и первой взяла Женю за руку. Парень улыбнулся.
Шли вдоль Невы, касаясь друг друга плечами и ежась от пронизывающего ветра. На Литейном проспекте, на одном из светофоров, Женя внезапно притянул к своим губам Олину руку.
– Замерзла? – спросил парень.
Девочка только растерянно кивнула. Тогда Женя решил согреть теплым дыханием мерзнущие пальцы Оли. Светофор уже переключился с красного на зеленый, толпа двинулась через дорогу, а парень с девушкой так и продолжали стоять на месте. Нортон тоже было дернулся вперед, но подняв глаза на молодую хозяйку, вздохнул и уселся ребятам в ноги.
– Хочу мороженое! – внезапно сказала Оля.
– С ума сошла! – проговорил Женя, не выпуская руки одноклассницы. – Я бы уже из рюкзака какао достал, честно говоря!
– Люблю в холод мороженое есть! – пожала плечами Оля, боясь признаться, что от касаний Жени ей стало жарко. Теперь Воробьевой было все равно на холод и проступившие от ветра слезы. И так было приятно просто стоять и смотреть друг на друга. – Закаляю горло…
– Я недавно бронхитом переболел, поэтому, пожалуй, воздержусь! – засмеялся Женя.
– Завтра отсяду от девчонок, и мы будем в столовой обедать за одним столом! – твердо сказала Оля, наблюдая, как мелкие снежинки таяли на темно-коричневых ресницах парня. – Всегда!
– Ого, – проговорил Женя. – И тебе плевать, что скажут остальные? А если и с тобой не будут общаться… Не слабо?
– Не слабо! – замотала головой Оля, решив первой поцеловать парня. Привстала на цыпочки и осторожно коснулась губами Жениных губ, обняв одноклассника за шею. Парень тут же охотно ответил на поцелуй, а его руки крепче прижали Олю к себе. И в этот миг мир будто перевернулся. Под ускоренное биение двух сердец накренился Литейный проспект вместе с разводным мостом, узкими тротуарами, многочисленными машинами и нарядными фасадами домов…
15
Вечером на оживленном проспекте было не протолкнуться. Из заведений гремела ритмичная музыка, слышалась иностранная речь. Оля шла вдоль домов, крепко держа в обеих руках поводок. Нортон вприпрыжку трусил рядом.
Еще издалека Воробьева услышала громкие раздраженные голоса. Прищурившись, в сумерках разглядела компанию, где один из парней схватил за рукав куртки высокую стройную девушку. Она тут же выдернула руку и со злостью выкрикнула ему что-то в лицо. Прохожие шли мимо, равнодушно пряча лица в воротники курток.
Компанию освещали украшенные гирляндами витрины да яркий сигнал светофора. Подойдя чуть ближе, Оля без труда узнала в девушке Цветолину и прибавила шаг.
– Нортон, быстрее! – торопила собаку Оля. – Нужна твоя помощь!
– Думаешь, свалила из школы, так мы тебя не найдем? – наклонившись близко к лицу Цветы, зло проговорил парень.
– Плюнуть бы тебе в рожу, Большов! – негромко проговорила Цветолина, но Оле удалось расслышать эту фразу. Она подошла совсем близко к этим ребятам, и сердце с тревогой замерло. Но Воробьеву никто не замечал. Цвета продолжила: – Почти два года прошло, а ты все забыть не можешь…