Чиновники сбрасывали тонны старых имен в реку за Ратушей.
Миллионы старых имен всплывали на поверхность. Под ними исчезала река. Медленно и лениво ползли они вниз по течению.
Каждый день шпана из моей банды собиралась на берегу и забавы ради швыряла в них камни с воплями и улюлюканьем.
— Э-эй!
— Вы-ы!
— Простофили!
— Э-э-эй!
— Вы-ы-ы!
— Обноски!
Выстроившись вдоль берега, мы осыпали бранью побитые, изувеченные старые имена, похожие на потерпевших космическое кораблекрушение инопланетян с выпученными глазами на стеблях. После чего дружно расстегивали штаны:
— Готовься! Прицельным…
Мы напрягались.
— Пли!
Погрустневшие старые имена корчились в агонии под внезапным залпом, бессильно барахтаясь, неспособные ничем ответить.
А мы оскорбляли и поносили их на чем свет стоит.
Стараясь еще больше вывести нас из себя, старые имена нарочито неторопливо перетекали в море.
Часто люди выбирали себе довольно необычные прозвища вместо прежних.
Да, там было немало странных кличек.
Человек, выбравший себе имя, находился в постоянном противоборстве; иногда это приводило к тому, что имя и человек убивали друг друга.
Тогда мы привыкли к слову «смерть».
Мы надевали ранцы, совали ноги в калоши и бежали в школу по улицам по щиколотку в крови людей и имен.
День за днем караваны восьмитонных грузовиков, забитых трупами людей и их имен, тянулись по автомагистралям.
Когда я был в третьем классе, один из моих однокашников принял имя без ведома родителей.
— Так нельзя, — сказал я ему. — Ты не должен был этого делать.
— Поверь мне, я знаю, что делаю, — ответил товарищ.
— У меня клевое имя, — не уставал повторять он.
Но это «клевое имя» в конце концов убило его.
Это была жуткая и жестокая смерть.
Настолько чудовищная, что никто не мог поверить, что когда-то эти останки были человеком.
2
В какой-то момент все стали переименовывать себя. Всем захотелось новых имен.
Двое великосветских любовников были первыми, кто стал называть себя по-новому. К сожалению, их имена до нас не дошли.
У мужчины не было имени. Совсем никакого. Он не хотел, чтобы родители называли его хоть как-то вообще, и не хотел выбирать себе имя самостоятельно. И еще: он устал от всех этих убийств и кровопусканий. Он решил, что прекрасно проживет и без него.
Женщина думала примерно так же.
Был, однако же, во всем этом один существенный изъян.
Мужчина целовал женщину: он лобызал ее тонкие ключицы, шею, затылок. Затем стал шептать на ухо возлюбленной:
— Моя дорогая… — И тут он остановился.
Что-то здесь было не так.
Прервав ласки, мужчина натянул нижнее белье и присел на край кровати.
Прикрыв грудь руками, женщина потерлась щекой о партнера, который хмуро уставился в потолок.
— В чем дело, милый? — спросила она — Я тебе больше не нравлюсь?
— Нет, дело не в этом, — ответил мужчина. — Просто, когда я начал говорить «О, моя дорогая…», что-то произошло. Прямо мурашки по коже. Все это, видишь ли, так абстрактно, что, по-моему, я закончу импотенцией.
— О, дорогой, ты так чувствителен!
Женщина привстала в постели на четвереньки, дожидаясь, пока мужчина примет верное решение.
— Это жутко неудобно — жить без имени, — сказал он наконец.
— Да Но ведь прежде в этом не было ничего неудобного, не так ли? — откликнулась женщина.
Вовсе в этом не было ничего неудобного. Оба они трахались так, будто это был последний день Помпеи, позабыв про все печали.
Они с нежностью разглядывали тела друг друга. Прежде они были так заняты поцелуями, жмурясь в любовной истоме, что могли только мельком бросать ласковые взгляды.
«Как хрупко тело человеческое», — думал мужчина.
— Господи, до чего же я похотлив! — вырвалось у него. — Я употребил твое тело ради собственной страсти, потакая своему распутству.
Отчего-то в этот момент ему показалось, что он произнес это вслух.
— Да! Да! Да! Употребил, и много-много-много раз! — воодушевленно отозвалась женщина, чмокнув его в щеку.
— Боюсь, я должен просить у тебя прощения.
— О, не стоит беспокоиться. Посмотри, ты же красавчик!
Согласно Уильяму Оккаму, все человеческие души обладают одинаковой конструкцией сферы, внутри которой пустота. Когда архангел Гавриил касается их пальцем и начертывает знак креста, человек трепещет и заводит: «Славься, Имя Господне!» Эта пара понимала, что тела, в отличие от душ, устроены гораздо сложнее и не поддаются столь простым манипуляциям, требуя более тонкой настройки, если уж их сравнивать с какими-либо инструментами.