— Мяу.
Я встал. Мы с «Генрихом IV» не съели ни крошки с тех самых пор, как сели смотреть телевизор.
— Хочешь поесть? — спросил я.
— Консервированный тунец? Жареная макрель? — предлагал я. — Как насчет «милк энд водка»?
«Генрих IV» зарылся мордой в старое полотенце на дне корзины.
— Что-то нет никакого аппетита, — сказал он. — Я бы почитал Томаса Манна. Ты можешь купить мне сборник его рассказов?
— Естественно.
Так я отправился на поиски Томаса Манна.
12
Ни в одном из книжных магазинов не оказалось рассказов Томаса Манна. Во-первых, писателя Томаса Манна никогда не существовало. Никаких сомнений, это окончательно добьет «Генриха IV». Книга Песен была ему матерью, сестрой, любимой и другом, и теперь, после ее смерти, у «Генриха IV» окончательно съедет крыша.
13
Я уже несколько раз заказывал виски в баре. Я вырубался прямо за стойкой.
— Скажи, ты-то хоть слышал о Томасе Манне? — спросил я у бармена.
— Не уверен.
— Это несуществующий писатель. Этот кот немного свихнулся от горя после смерти хозяйки и теперь хочет почитать рассказы Томаса Манна, которого в природе не существовало.
— Понятно. Романтически настроенный кот.
— Потому что он любит читать?
— Нет, я не о том. Моя старая кошка тоже любит почитать газету. Причем каждое утро успевает перелистать свежий выпуск до меня. Все, сверху донизу, от передовиц до биржевых сводок. А потом вскакивает на кровать, ложится в изголовье и пересказывает мне новости.
«Эй, хозяин, политическая ситуация на Среднем Востоке нестабильна. Не пора ли закупить партию шотландского виски, пока не перекрыли Суэцкий канал», — говорит она. Или: «Процентные ставки опустятся на пять десятых процента, и в скором времени, пожалуй, упадут еще на пять десятых процента, так что самое время покупать ваши государственные облигации».
Но моя кошка никогда не читала художественной литературы. Давно известно, что всякий, кто увлекается беллетристикой, постепенно утрачивает связь с реальностью и не способен на здравые суждения.
— Но я должен принести ему этот сборник рассказов Томаса Манна, должен во что бы то ни стало! Без него хоть домой не являйся — «Генрих IV» ждет.
— Похоже, попали в затруднительное положение, приятель?
— Что же мне делать? Как думаете: может, просто сказать ему, что нет такого писателя?
— А что скажете насчет этого? Видите, у меня крылья.
Отвернувшись, бармен стал расстегивать молнию на спине.
— Остановитесь! Я не хочу этого видеть!
— Даже одним глазком не взглянете? Ну, дело ваше.
Бармен уже расстегнул молнию на треть. Теперь он стал застегиваться, но это оказалось непросто, потому что в замок попало перышко.
— Я дико извиняюсь, не поможете?
В итоге мне удалось с этим справиться, уложив крылья и закрыв молнию до конца.
— Слушайте, вы можете стоять спокойно, не трепыхать этими крыльями?
— Простите, не могу. Они двигаются по собственному произволу.
— Знаете, а от них чем-то пахнет. Да-да, вполне отчетливо. Вы ванну принимаете?
— Простите, но в ванне я тону. Ах, вот так уже лучше. Премного благодарен.
14
Меня стало мутить.
— Ты же гангстер, не так ли? — сказала женщина.
— Ммм, — невнятно отвечал я.
— Я сразу поняла, только ты вошел! Слушай, а как ты насчет этого? Я еще никогда не делала этого с гангстером и не хочу состариться, так и не испытав! Ну давай попробуем. Я вижу, ты насосался, как губка. Эй, да ты слышишь меня?
— Му-гу. У тебя тоже есть крылья?
— О, так ты поэт? Вот уж не думала. Нет, с поэтами у меня, естественно, тоже было, первый раз — в одиннадцать лет, и тот парень как раз тоже был поэтом, у меня это было со многими поэтами, я просто до смерти от них устала. Но лучше всего мне было знаешь с кем? С моим братом, да-да, он был великолепен, ни с кем у меня так не было. Хочешь, расскажу про моего брата?
— Я так понял, крыльев у тебя все-таки нет?
— Мой брат приходил ко мне ночью и садился рядом. «Что такое, старший братец?» — «Я думал, ты захочешь послушать сказку про Красную Шапочку, которая скачет на коне». — «Что такое, братец?» — «Я видел страшный сон. Мне приснилось, будто ты умираешь». — «Что такое, братец?» — «Я просто посижу тут с тобой, чтобы не пришли чудовища, которые хотят тебя съесть».
На самом деле он просто хотел это делать со мной. «Эй, братец, если хочешь, можешь ложиться ко мне под одеяло». — «Нет, нет, нет, я совсем не хочу, я пришел не для этого». И так мы стали заниматься этим каждую ночь, но брат всегда говорил: «Нет, нет, нет, я пришел сюда не за этим — я к тебе и не притронусь».