Она беспокойно взглянула на него.
— Что же это?
— Когда дождь обрушил эту часть крыши террасы, вы были где-то поблизости?
— Крыша?.. — Она уставилась на него. — Нет.
— Ваш отец, боюсь вам признаться, сформулировал это событие иначе. Он написал Ройланту письмо, в котором утверждал, что черепица разминулась с вами на ширину пальца.
Молодая женщина, которая теперь не была ничьей дамой, кроме как своей собственной, залилась живым здоровым смехом.
— Неужели? Господин Сайрион, когда рухнула крыша, я находилась в библиотеке, в доме моей тети, в трех улицах отсюда. Я даже не слышала грохота.
РОЗОВО-КРАСНЫЙ ПЕПЕЛ ЗАКАТНОГО солнца припудрил крыши и засыпал двор «Оливкового дерева». Там розово-рыжая кошка гонялась за маленьким розово-красным мячиком, внутри которого все звенел и звенел миниатюрный колокольчик. Под темно-красными виноградными листьями виднелись четкие силуэты разговаривающих мужчины и женщины: она — с волосами цвета распаленного солнцем огня, он — с подсвеченными солнцем волосами, цвет которых не поддавался описанию.
— Нет, — говорила она, — я не могу больше жить в сновидении. Ты, как и все остальные, исчезнешь, когда я проснусь. Ты не тот, кто мне нужен, Сайрион. Все мое существование ненадежно, как мои ожидания и стены моего поместья. Я не хочу любить и из-за этого быть уязвимой. Я хочу… Мне нужно… Наконец-то оказаться в безопасности. А он добрый человек, в нем есть разум и чувства, если только им дадут шанс расцвести.
— И ты дашь им такую возможность.
— Я постараюсь. Как бы то ни было, я не стану предавать или осквернять то, что он может мне предложить. В обмен на убежище, на надежду, в обмен на покой — я могла бы подарить ему что-то вроде любви. В каком-то смысле так и будет на протяжении многих лет.
— И ты будешь счастлива этим, Элизет, душа моя?
— Да. Как я никогда не была бы счастлива, если бы позволила себе любить тебя. То, что легко, часто глупо. Было бы глупо любить тебя.
Сайрион смотрел на нее сквозь луч розово-красного света. Он не ответил. Поэтому она продолжила:
— Потому что ты покинешь меня, Сайрион. И боги, и ангелы славятся своей непостоянностью, своей неверностью. Ты бы меня бросил.
— Да, — согласился он со странной нежностью, — я бы оставил тебя.
— Тогда наши пути ждут нас. И они расходятся.
СВЕТ ВСКОРЕ ПОМЕРК, уступая вечеру, все перекрасившему в синь: небо цвета индиго, голубые листья, голубая играющая кошка.
Ройлант вошел во двор и огляделся, не найдя покоя в вечернем воздухе. Настроение у него и без того было подавленное. Заранее послав известие, что придет сюда, чтобы передать Сайриону его гонорар, Ройлант сдержал обещание, несмотря на огромное желание поскорее добраться до своих херузальских владений и там сильно напиться. Потому что избранная Ройлантом невеста отвергла его. Она была любезной, тактичной — и непреклонной. Она сказала, что если бы брак был ее целью, то она предпочла бы Ройланта остальным мужчинам. Но замужество ее не интересовало. Она хотела учиться и была бы счастливее в одиночестве. Ее подавленный отец, подслушивающий в коридоре, только усугубил страдания Ройланта, сокрушаясь по поводу решения дочери. Очевидно, он не собирался принуждать ее. И Ройлант не хотел, чтобы ее принуждали. Он думал, что она согласна…
С этим грузом разочарования, с этим клеймом полной неудачи на своем эго Ройлант вошел во двор гостиницы и осмотрелся в поисках Сайриона, но не обнаружил его. Тогда он дал волю недовольству в громогласно-грубой и совершенно нехарактерной для него форме.
Что, как ни странно, вызвало отклик.
— Думаю, он уже на пути к Джеббе и вряд ли свернет в этом направлении.
Ройлант проглотил следующий вздох и поперхнулся. Откашлявшись, он осторожно направился к темной беседке, откуда доносился голос.
— Элизет? — неуверенно спросил он у синих виноградных листьев.
Затем в доме за его спиной внезапно вспыхнул свет, и теплое золотое сияние полилось наружу, разгоняя тени.
В центре него, обрамленная светом фонаря и увенчанная волосами цвета нарциссов, сидела, улыбаясь, греза его детства и зрелых лет.
Та, о которой он всегда мечтал и вдали от которой его удерживали лжецы и обманщики, интриганы и дураки, слухи и самообман, тихо произнесла:
— Я выйду за тебя.
И протянула ему руку.
