— Там, где эмоции затмевают магию, магия становится нестабильной и непригодной, — пояснил Джолан.
— Нам нужен беспристрастный свидетель, — учтиво заметил Налдин. — Если хотите, это уготованная нам судьба. Мы не можем помочь себе, но отчаянно нуждаемся в помощи. Даже убийца, — Налдин прикрыл свои хитрые печальные глаза, — даже он — или она — отчаянно нуждается в осуждении. Чтобы выяснить истину.
— Предположим, я решу, кто из вас преступник, а преступник, вопреки вашим надеждам, отец, не согласится с моим решением?
— Нам обещано знамение, — сказал Джолан, избегая взгляда Сайриона. — Безошибочное предзнаменование, как только выяснятся истинные факты. Нужно только их выяснить.
— И не забудьте, — решительно добавила Сабара, — про золото, серебро и драгоценные камни в награду.
— А что, если я ошибусь в своих суждениях? — Повисшее молчание застыло еще больше. — Причина, по которой я упоминаю об этом, заключается в том, что я крайне беспечно воспринял идею о том, что вы уже заставляли полуночных путешественников приходить с улицы раньше, чтобы выступать в качестве судей. И поскольку я сейчас здесь, я могу только предположить, что мои предшественники потерпели неудачу. Какова же тогда ваша награда за неудачу?
Управляющий Радри ухмыльнулся ему через освещенный лампами склеп.
— Смерть.
Теперь любому было бы очевидно, что эта семья не просто странновата, а совершенно безумна. Размышления об убийстве превратили их мозги в кашу. Похоже, что в настоящем они будут убивать неоднократно и без зазрения совести, чтобы искупить первоначальное преступление, которое приобрело такую маниакальную значимость. Можно было бы подумать, что эта угроза — сумасбродная ложь, однако в устах безумных магов она звучала особенно скверно. Сайрион не забыл слухов о человеческих костях, иногда разбрасываемых всего в нескольких шагах вверх по улице, рядом с храмом. Ремусанским храмом. Рассказы о привидениях — это одно; здесь же могла таиться реальная и ужасная правда. Что же касается предзнаменования, то, если оно и существовало, его источник столь же сомнителен, как и сложившаяся ситуация.
Сайрион улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой и с простой и изысканной элегантностью уселся в ближайшее кресло.
Безумное семейство напряженно переглянулось. Несмотря на то, что в их затруднительное положение было втянуто много жертв, такой, как эта, они еще никогда не встречали.
— Ну что ж, — сказал Сайрион с легким, но очень обаятельным нетерпением, — вам лучше начать, друзья мои, свои рассказы о ваших отношениях с покойной женщиной и о ее последнем дне в вашем обществе. В том порядке, который вам больше нравится. Я буду задавать вам вопросы, когда сочту это необходимым.
Последовал короткий спор со сдерживаемой яростью. Наконец Радри удалось уговорить начать процесс.
РАДРИ, ПО ЕГО СЛОВАМ, был солдатом. Сперва он служил под началом отца Джолана именно на поле боя. Впоследствии этот лорд нанял его управляющим в доме. К Радри относились скорее как к родственнику, чем как к слуге. Потомки покойного господина — Джолан, Сабара и старшая дочь, Мариваль, — продолжили эту практику. Мариваль, о красоте которой говорил весь город, оказала Радри особую милость. В действительности, Мариваль, которая могла бы выбрать себе в мужья любого из богатых аристократов Тебораса, отвергла их, предпочтя Радри. «Они, — призналась Мариваль, — как болонки или мартышки, годны только на то, чтобы их кормили лакомствами. Они падают в обморок от крови. Они не могут думать ни о чем, кроме новомодных любовных песенок. Они такие же силачи, как раздавленные цветы. Но ты, — прошептала она Радри, — силен, как лев. Ты — мужчина».
— Ты лжец! — прервал его Джолан. — Как всегда, Радри, ты оскверняешь имя моей сестры этой нелепой и грязной чепухой.
— Осквернить ее имя? Я был с ней в постели, и не только в постели, — прорычал Радри. — Она не могла насытиться мной. Она смеялась над всеми, и над тобой тоже. Я был твоим приятелем, лорд Джолан, но когда я стал встречаться с ней — а какой мужчина не стал бы? — тогда зазвучала иная песня. Я часто спрашивал себя, — прорычал Радри, — кому ты больше завидуешь: мне или Мариваль?
Джолан, пожелтевший, как его волосы, схватился за украшенный драгоценными камнями кинжал на поясе, затем в отчаянии отдернул руку.
— Пусть продолжает, — пробормотал он, — я скажу свое слово позже.
Радри, еще раз выругавшись, продолжил.
Он рассказал, что Джолан, исходя чувства извращенного собственничества, только что им продемонстрированного, вскоре пришел к идее запереть дом внутри дома. Для этого он придумал какой-то безумный предлог. Вскоре остальные слуги покинули заведение, встревоженные навязчивым состоянием, демонстрируемым лордом Джо-ланом. Джолан быстро забаррикадировал двери и запер ворота. Радри казалось, что лучше всего ему потакать. Сабара, по своему обыкновению, замкнулась в себе; Нал-дин, как обычно, занимался религиозными и научными исследованиями. Джолан попеременно то кипятился, то хандрил. Что касается Мариваль и Радри, то они были вместе и проводили время в разнообразных чувственных развлечениях. Наконец, однако, одна уловка Джолана начала приносить мрачные плоды. Он оказывал давление на старшую сестру, настаивая на том, что она должна выйти замуж за горожанина благородного происхождения. Поскольку она находилась под опекой брата, а он был хозяином дома, она впала в уныние. В тот день она была вялой и раздражительной, отмахивалась от заигрываний Радри, объясняя, что должна привыкнуть к отказу от радости его объятий, поскольку ее брат как сказал, так и поступит. Завязался спор, в результате которого Мариваль бросилась в мужественные объятия Радри, умоляя его увезти ее из дома, ставшего тюрьмой. Радри, хотя и не хотел предавать доверие своего бывшего хозяина, в конце концов согласился. Со страстными клятвами влюбленные расстались, планируя встретиться снова глубокой ночью. Радри взломает ворота, и они умчатся в новую жизнь, избегая судьбы и довольствуясь любовью.