Возможно, ей будет всё равно.
Вместо того, чтобы каждые три минуты смотреть, не ответила ли мне по электронной почте Кори, я нашел на рабочем столе Мэгги ключи, сел в её минивэн (всё ещё пахнущий её духами) и поехал в то место, куда иногда хожу: городской приют для животных.
Он только открылся, когда я туда приехал. Волонтёры в красных рубашках смешались с толпой, разговаривая с семьями о потенциальном усыновлении питомца. Я вижу знакомые лица то там, то тут. Но даже если кто-то узнаёт меня, то никогда ничего не говорит, несмотря на то, что я прихожу сюда несколько раз в месяц в течение последних двух лет.
Это своего рода терапия— сидеть в тишине с кем-то, кто так же одинок, как и я, и знать, что они понимают тебя на инстинктивном уровне как никто другой.
Я направился к собачьим будкам. Кошки очень хорошие, но они сидят в своих зеркальных комнатах, и я не могу взять их или погладить, не спросив разрешения. К тому же сотрудники могут подумать, что я хочу забрать кого-то домой, и тогда мне придётся объяснять, что я не могу позаботиться даже о себе, не говоря уже о другом живом существе.
Собачий питомник наполнен громким непрекращающимся лаем. Я никогда не подхожу к лающим собакам. Я отыскиваю самую тихую, печальную собачку. Ту, которой, возможно, уже не будет здесь, когда я вернусь. Она попала в приют, потому что однажды её уже не хотели и отказались от неё, если же собаку никто не хочет брать из приюта, то её отводят в заднюю комнату и убивают.
На этот раз я выбрал ротвейлера по кличке Бэлла. Мех вокруг её морды начал седеть, и из-за болезни ног она не может уверенно стоять. Никто не хочет её забрать себе, потому что она старая и несовершенная. Я сел напротив её будки и стал перебирать пальцами по её клетке, пока она не расслабилась и не захромала ко мне.
Кори постоянно спрашивала меня, зачем я сюда хожу.
— Это чертовски грустно. Зачем проводить всё своё свободное время с собаками, которые скоро умрут?
Я не мог объяснить ей этого тогда и не могу объяснить этого себе даже сейчас. Просто быть здесь, как бы грустно не было, для меня намного комфортнее, чем что-либо другое.
Кроме того, все умирают.
Я сидел с Бэллой около двух часов, поглаживая её голову, которую она прислонила к ограждению с тяжелым вздохом. Уходя, я сказал, что мне жаль и что я буду скучать.
***
В течение трех следующих дней я много бродил по дому и не спал, слушая на максимальной громкости диски «Битлз». Я хотел плакать. Заплакать было бы нормальной реакцией на то, что ты потерял кого-то, кто был тебе больше чем семья, больше, чем кто-либо когда-либо. Лучше быть убитым горем, чем чувствовать всё и ничего одновременно и быть неспособным физически отреагировать на горе.
На третий день появилась Пэнни, но только для того, чтобы сказать, как она расстроена потерей такой хорошей подруги, и узнать, когда похороны.
Я безучастно посмотрел на неё. Она нахмурилась.
— Ты же планируешь похороны, не так ли?
— Конечно, — ответил я, хотя это не так. Что я мог знать о подготовке к похоронам?
Позже, когда зазвонил телефон, я бросился к нему и, затаив дыхание, снял трубку в надежде, что это Кори. Человек на другом конце провода был мужчиной.
— Винсент? Это ты? Это Гарольд.
— О, — я сделал паузу и стал перебирать в уме имена.
— Адвокат Мэгги, — уточнил тот.
— Ага, — сказал я, потому что он глупый, если думает, что я не узнал его. Он работал с Мэгги на протяжении многих лет, задолго до того, как я у неё появился. Пусть я и встречал его мимоходом только несколько раз, но часто слышал, как Мэгги разговаривала с ним по телефону, и несколько раз они ходили вместе обедать.
— Мне так жаль, сочувствую твоему горю, парень. Я знаю, что сейчас не самое удачное время, но я хотел бы заскочить к тебе сегодня вечером и просмотреть с тобой кое-какие бумаги.
Что понадобилось от меня адвокату Мэгги? Но я согласился с ним встретиться и повесил трубку. Неужели он придёт ко мне, чтобы поговорить о доме? Очевидно, без Мэгги никто не платит за ипотеку и коммунальные услуги, а у меня нет возможности сделать это. Я должен съехать? Куда мне идти? Я только окончил школу. С ума сойти. У меня нет даже работы.
К тому времени, как появился Гарольд в своём костюме с иголочки и гладко зачёсанными седеющими волосами, я был в полнейшей панике, и у меня не было времени, чтобы принять своё лекарство. Где бумажный пакет, когда он так нужен?
Гарольд совсем не выглядел обеспокоенным. Он поставил свой портфель на пол и сел. Ну хорошо, возможно, он выглядел грустным. Ведь они с Мэгги знали друг друга почти двадцать лет. Но он пришёл, чтобы выкинуть меня из моего дома, я отказываюсь ему сочувствовать.
Гарольд положил руки на стол. Я сел напротив него. Он сидит на месте, где обычно сидела Мэгги. Но я не могу найти подходящего повода попросить его подвинуться.
— Как ты держишься, Винсент? — спросил он.
— Нормально,— я пожал плечами.
— Я тебя долго не задержу. — В его глазах было такое же сочувствие, как и во взгляде медсестры из больницы.
— Я не хочу съезжать, — выпалил я.
— Что? — Гарольд отложил в сторону портфель, который взял в руки, чтобы расстегнуть.
— Я не хочу уезжать из этого дома. Я ведь должен?
— Винсент… — Он слегка улыбнулся. — Позволь мне всё объяснить. Всё не так плохо.
Мне стало легче дышать. Ненадолго.
— Дела у Мэгги шли не совсем гладко. Я не думаю, что она смогла бы сохранить этот дом, — продолжил адвокат. — Вот её завещание. Она откорректировала его прошлой зимой. Хочешь его прочесть? — Он порылся в бумагах и достал несколько из них.
Он протянул их мне, не дожидаясь ответа. Завещание походило на какой-нибудь контракт. Я не видел слов или просто не понимал их значение. Кроме моего имени.
— Я не понимаю, — сказал я.
— Банк заберёт дом. У тебя шестьдесят дней, чтобы съехать. — Он медленно вытащил бумаги из моих рук.
Вон. Вон на улицу. Что ж в этом хорошего?
— У тебя не будет дома, но ты сможешь распоряжаться её наследством. Не буду лгать, это совсем небольшое состояние, но его будет достаточно, чтобы комфортно существовать некоторое время, — сказал адвокат, словно прочитав мои мысли.
— Наследство, — повторил я. — Что? Деньги?
Он ухмыльнулся и склонил голову.
— Да, это деньги. Кто-нибудь из похоронного бюро звонил тебе?
Когда я замотал головой, он продолжил:
— Мэгги заранее оплатила услуги похоронного агентства. Тебе не придётся об этом беспокоиться. Я могу позаботиться о документах, которые им понадобятся, если ты сейчас не в состоянии заниматься этим.
Я почувствовал облегчение, потому что всё равно не знал, что нужно делать в таких случаях. Интересно, Мэгги всё подготовила, потому что знала, что умрёт? Потому что считала, что я не справлюсь? И я не могу её винить за это.
— Всё будет хорошо, парень. — Гарольд положил руку мне на плечи.
Что он может знать? Мэгги умерла. Я должен уехать из дома. У меня будут деньги на первое время, но потом что? Мэгги хотела, чтобы я пошёл в колледж, но я не могу это сделать без неё. Да и зачем? Это была еёмечта. Это было то, что онахотела для меня.
Когда Гарольд ушёл, я попытался отвлечь себя, решив приготовить себе немного поесть. Я ем мало, но неразборчивый голос Мэгги у меня в голове говорит мне, что я должен. Кроме того, я не умею готовить. Это всегда делала Мэгги. Я попытался сделать обед, как она бы это сделала, с мясом, кукурузой и яблочным пюре.
Пакет документов, который оставил Гарольд, лежал на обеденном столе. Я вспомнил, что отсчёт начался. Х-дней до того, как я попрощаюсь с этим домом.