— Харого тоже полетит? — спросил Деннис.
— Обязательно. Все должно пройти гладко. Он пронесет через таможню все, что нужно. А «Атлантис» летит ох как быстро!
— Но военные могут нагнать его, даже остановить!
— Да, есть такой риск. Но Харого на мякине мне проведешь. К тому же у себя на станции он сразу ощутит прилив уверенности. Не забывай, он везет второй по величине за всю историю Фаргоны строительный контракт. Но сначала, конечно, нужно дать ход «Надежде». Полагаю, проблем не будет. Если центристы вздумают мешать Рубину, Харого поставит их на место — даже не сомневайся. Харого для нас — тяжелая артиллерия. Кстати, ты видел по телевизору наш рекламный ролик? Рубин выглядит этаким большеглазым невинным созданием. Весь в науке, но чрезвычайно уязвим. Я подумала, что это должно сработать.
— Но это могут использовать и против нас, — заметил Жиро.
— Думаю, Харого стоит доверять. Иногда приходится пускать дела на самотек.
— И даже Уоррика?
— Если в то время он еще будет им нужен.
2
Сидя за столом, Ариана кротко улыбалась. Положив себе в тарелку порцию салата и винегрета, женщина щедро сдобрила еду ложкой тертого кейса — синтетического сыра, образованного подсолеными дрожжами, самого первого лакомства жителя космоса. Когда-то так ела ее мать, и верная ее памяти Ариана импортировала кейс с другой планеты. Тем более, что подобное удовольствие обходилось ей очень дешево.
Но почти все Семейство — то есть ресионский коллектив — терпеть не могло кейс.
Обед был организован в официальном зале: длинный стол предназначался для Семейства; его окаймлял подковообразный стол для ази, к которым здесь относились лучше, чем к иным родственникам. Но ази было вдвое больше обычных ресионцев, потому их и усадили за отдельный стол такой причудливой формы.
Сама доктор Эмори восседала во главе стола — с того самого дня, как умер дядя Джеффри. Справа от начальницы — Жиро Най, слева — его брат Деннис. Дальше справа — Янни Шварц, соответственно по левую сторону — его сестра Бет, напротив нее — узколицый и длинноносый сын Бет и Жиро Ная, молодой Сули Шварц, выглядевший, как всегда, задумчивым. Парню было шестнадцать лет, и он постоянно изнывал от скуки. Затем слева и, соответственно, справа и еще раз справа разместились Петрос Иванов и его сестры Ирина и Катрин, следом — последнее увлечение Катрин: темнокожий Мори Карнат-Най; старая Джейн Штрассен в строгом черном платье с обильным серебряным шитьем выглядела вдовствующей императрицей, а ее дочь Юлия красовалась в зеленом платье с глубоким декольте, далее — двоюродный братец Патрик Карнат-Эмори, в котором было куда больше от Карната, чем от Эмори, ибо он был неисправимым растяпой. Вот и сейчас Патрик стыдливо стряхивал с колен упавший с вилки кусок. Чуть дальше виднелась дочь Патрика Фиделия Карнат, миловидная, с оливково-смуглой кожей, рядом — ее тридцатидвухлетний сын Жюль, родившийся, как установила генетическая проверка, от Петроса, а не от Жиро, как считалось раньше. Дальше сидели Роберт Карнат-Най и его дочь, молодая Юлия Карнат, и в самом конце, разумеется, Джордан и Джастин Уоррики, на первый взгляд казавшиеся отцом и сыном — но при условии, что для вас оставалось тайной их родство и вы не видели Джордана лет тридцать назад; по сути же они были близнецами.
Тщеславие, кругом тщеславие…
У Джордана была бурная молодость — а у кого ее не было? Но когда пришла пора продолжения рода, передачи наследственности, Уоррик-старший не доверился ни природе, ни женщинам. Возможно, в нем взыграла мания величия. А может, он, будучи Особым, просто загорелся идеей произвести на свет другого Особого.
Копия гражданина — не ази. К примеру, в статусах того же юного Джастина и сидевшего с ним ази, элегантного рыжеволосого Гранта, имелись существенные различия, хотя молодые люди были чрезвычайно похожи и появились на свет в одной лаборатории с разницей в какой-нибудь день. Но семнадцатилетний Джастин — темноволосый, с квадратным подбородком и широкими плечами, поразительно напоминавший Джордана в молодости, имел регистрационный номер КВ-976-88-2355 РП, то есть принадлежал к категории Граждан, на что красноречиво указывала могущественная приставка РП (то есть «родительская»). Парень был почти точной копией «отца», если не принимать во внимание такие незначительные детали, как след от перелома на носу Джордана, шрам на подбородке Джастина и различия в воспитании и способностях обоих. Когда Джастин только начал развиваться в эмбриофоне, проект «Бок» уже потерпел крах, однако (что очень забавляло Ари) Джордан продолжал вполне серьезно уверять всех, будто его программы и гены в конце концов преодолеют все препятствия.
Парень получился что надо. Но все равно неточная копия Джордана — и слава Богу.
Что до Гранта, то он значился в ресионских регистрах как ALX-972, экспериментальный образец: творение самой Эмори, утонченный до крайности, с отличным происхождением — словом, генотип другого Особого, однако Ариана, руководствуясь юридическими соображениями, исправила генетический промах, случайно придав иное выражение нескольким эстетическим «впадинам». Оказалось, что оплошность эта вылилась в появление на свет потомка щуплого, чуть близорукого рыжеволосого паренька-биолога с больным сердцем, хотя разница между отцом и сыном получилась ошеломляющая.
Биолог из Гранта тоже не вышел. Грант был способным студентом, изучавшим развивающееся программирование, альфа, умеющим выполнять работу, благодаря которой появился на свет он сам. Паренек работал со структурами, в которых скрывалась юридическая причина различия в статусах его самого и Джастина. Именно в силу такой структуры, а вовсе не из-за изменений в генотипах или отличий в выносивших их эмбриофонах, и различались братья Уоррики.
После рождения одного младенца отдали отцу, дабы мальчик мог посапывать в колыбельке. Дома, временами не слыша ни звука, поскольку у отца не было времени, так что иной раз даже кормили малыша не вовремя, а уж если ребенку случалось испугаться какого-то шума…
Второй новорожденный попал в особую колыбельку, где биение человеческого сердца время от времени прерывалось звуком ласкового голоса, где каждое движение отслеживалось, крик — регулировался, реакция задавалась по часам; затем в течение трех лет — воспитание и обучение с применением изощренных обучающих лент, после чего Ариана попросила Джордана забрать малыша к себе.
В просьбе начальницы не было ничего необычного: дети-потенциальные альфа как правило брались на воспитание в семьи, а отношения Эмори и Уоррика в то время были хоть и бурными, но деловыми. Ресионец с сыном того же возраста подходил для воспитания ребенка как нельзя лучше, вдобавок даже в Ресионе не всякому выпадает удача обзавестись таким незаменимым помощником, как альфа.
В тот день Эмори поведала Джордану, что возлагает на Джастина большие надежды. «То, что Джастин и Грант вместе — почти естественно, — сообщила она. — Мне бы хотелось, чтобы такое положение сохранялось как можно дольше, пока я работаю с тестами и обучающими лентами для Гранта. Личностная основа играет первостепенную роль, как ты сам понимаешь».