— Люся, забери меня, — хриплю в трубку. Странно, телефон даже не успел разрядиться. — Отследи и забери. Умоляю.
— Еду. Он обидел тебя? Урою. Что за мужики пошли? Мы сейчас приедем и надерем…
— Нет, ты одна приедешь. Но не в этот дом. Я ухожу прямо сейчас. Пожалуйста, сделай как я прошу. Найдешь меня?
— Из под земли достану, — отвечает подруга, и я понимаю, что это не пустой треп. — Но он должен ответить…
— Он просто сволочь, как и все. Не заслуживает. Люсь, пожалуйста увези меня отсюда. Далеко — далеко, — говорю спокойно, водя дешевой ручкой найденной в сумочке по листу бумаги.
«Я не игрушка. Скажи Вовке, что он у меня в сердце. Не ищи меня. Я тебя ненавижу. Не твоя Алиса»
Слова не идут и не пишутся. Поэтому послание получается рваным. Похожим на лоскутное одеяло. И мне это даже нравится. Нет эмоций — уже хорошо.
Смотрю на дверь каждую секунду, мечтая, что вот он появится, разведет руками тучи и все объяснит. Но его нет.
Его нет и в доме. Ни его, ни его голоса, ни запаха счастья. Все исчезло. Я рада этой удаче, иначе уйти было бы сложнее. Вовка рядом, но я не хочу его сейчас видеть, потому что я его люблю. Нахожу кроссовки сорок пятого размера, аплодируя себе мысленно, что напялила самые огромные и толстые носки. Иначе бы была похожа на африканского лыжника, впервые увидевшего лыжню. Снег, снег, снег. И мне кажется я бреду бесконечно по белому покрывалу, наслаждаясь морозным воздухом. Чувствую себя Настенькой из Морозко.
— Люся, я на месте, — улыбаюсь в телефон, устраиваясь под еловой лапой, закутавшись в чужую куртку, сладко пахнущую обманом и предательством.
— Ты совсем рядом, — озадаченный голос подруги немного приводит в чувство. — Мы с Юлькой будем через пятнадцать минут.
— Ты должна была приехать одна, — шепчу я счастливо. Странный новый год. Меня предали сразу двое мужчин. Больше никогда я не позволю этому случиться. Больше никогда. Глаза слипаются, и я поддаюсь непреодолимому желанию. Смыкаю веки, привалившись к шершавому стволу самого праздничного на свете дерева.
Глава 13
Глеб Снежин
— Лиска, я дома, — кричу, представляя, как она заспанная спускается по лестнице. И так будет всегда. Изо дня в день. И я так же буду стоять в центре холла с охапкой белых роз с розовым ободком по краю лепестка и сходить с ума от осознания, что она моя.
Дом отвечает тишиной и я только сейчас замечаю Вовика, сидящего на диване с каким — то клочком бумаги, зажатым в маленькой ладошке. Сердце противно екает. Но я еще не осознаю катастрофы.
— Пап, где она? — тихо шепчет мальчик, глядя мне в душу полными слез глазами. — Мама где? Ты ее обидел? Она ушла. Это же не из-за меня? Не потому, что я такой маленький и со мной трудно?
Я молча вожу глазами по строчкам, и слепну от злости. Она заставила моего сына страдать, из-за каких — то своих дурацких принципов. Из — за чего она ушла? Просто потому, что ей стало страшно терять свою жизнь ради чужих ребенка им мужчины. Другого объяснения у меня нет. Зато теперь есть еще одна незаживающая, кровящая рана на душе. Чертова девка, надо проверить не обнесла ли эта сука дом. Мать твою, а я повелся, как щенок на эти ее выкрутасы и на то, что она так страстно творила в моей спальне. Поверил этой трусливой дряни, которая даже в глаза мне не смогла сказать, что ей не нужны излишние проблемы.
— Она не твоя мама, — сквозь зубы проталкиваю острые, похожие на лезвия слова. Пусть лучше Вовка разочаруется в сказке. Чем всю жизнь будет нести в сердце обиду и злость — Твоя мать умерла шесть лет назад.
— Я маленький, но не глупый. Я знаю, что Алиса не та мама, то меня родила. Видел фотографию у тебя в столе. Не ругайся, я случайно. И я помню, что ты мне не разрешаешь лазить у тебя в кабинете. Но у меня закончилась бумага. А очень хотелось рисовать. С неба не возвращаются, я почитал в интернете. Но она моя мама. И я люблю ее, слышишь? Люблю — прелюблю. И сейчас у меня вот тут — маленький пальчик утыкается в грудь, — пусто, прямо дырка большая.
— А она нас нет. Она просто нас выкинула из своей жизни. Зачем ей наши проблемы? Очнись, ты никому кроме меня не нужен, а я только тебе. Вовка, мы справимся. Слышишь? — чувствуя себя подонком, пресекаю дальнейшие разговоры. — Верить можно только родным. Собирайся, поедем за собакой. Я купил тебе крутую псину.