Вот наступает Время Презрения, но позаботься о том, чтобы то было презрение без ненависти, без враждебности, весьма естественное, спокойное презрение, уверенное в себе и без всяких язвительных или истеричных выпадов, без ложной веселости, без горькой грусти.
Ничто не потеряно
Поскольку я живу
Все реки
я пройду вверх по теченью
преодолею
все пороги
море, волны
Цель: разрушить христианский дух и иже с ним, как то: инстинкт смерти, идентификация со смертью, жертвоприношение, прах, подслащивание.
Вкус к отвращению, вызывать омерзение, смешаться с грязью.
Привлекательные существа.
Чему меня научил.
Я порвала с христианским духом и иже с ним.
Смысл жизни,
открытый Ницше.
Ницше обретенный, а не кое‑как затверженный.
Максимально полное освобождение
Вне всякого порока
добродетели.
Пушка отбивает часы, поскольку каждый час неделим, бесповоротен, незаменим, каждый час приносит свои жертвы. Время косит головы в полях. Нет бескорыстных поступков. Время — это тебе не бородатый и слюнявый старичок, это мужчина в расцвете сил, что косит головы.
(Сиенна, август 1937)
Фрагмент неотправленного письма
Вам известно, что одна театральная труппа «дает» «Сквозь ад» Рембо.
Эти театральные люди просто умора — либо они полагают — в силу издержек профессии — что могут низвести существование до уровня непристойных парижских водевилей; либо у них появляются такие вот притязания: «Сквозь ад», каково! Возвращайтесь поскорее, меня обуревает священное негодование, и надо с кем‑то поделиться. Временами жизнь становится неистовой, бесшабашной, несется, как конь, закусив удила. И он даже не думает сдержаться, этот конь, закусивший удила, во всяком случае, не больше, чем капитан хрупкого ялика (sic), что несется по бурным горным рекам во время трагических наводнений (о которых судачат десятилетиями); он знает, что приближается к разлившемуся шлюзу, к огромному водопаду, к водовороту, который вот–вот его поглотит, сотрет в порошок, но он, кажется, так и рвется к своей неотвратимой цели. У него нет времени сжечь свои бумаги, но он может кричать, вопить на ветер, ведь он из унесенных ветром.
(октябрь 1937)
Все, что зависит от нерушимой цельности.
Ничего, что можно «исправить».
Ничего общего с ребенком, который выбивает стекло, «потому что назавтра его все равно вставят».
Можно околеть от холода из‑за выбитого и не вставленного стекла.
Иные только и делают, что вставляют выбитые окна.
Жизнь: кончена.
Когда становится «привычкой» — потребность «продолжать» — быть «на высоте».
Постоянство:
стремление к неподвижности
= усталость
Долой все, что не от крика радости (понимания), гордости.
Долой стенания и все, что не от счастливой задиристости четырнадцатилетних юнцов.
Ничего, кроме крика радости или гордости. Сжечь все, что не от этого.
Идти своим путем, собственным путем и ничьим больше.[22]
Известна ли тебе чья‑то судьба, подобная твоей собственной? НЕТ.
Одна я видела и вижу, как можно видеть: абсолютно и с такой дали.
Фрагмент неотправленного письма
Сегодня. — Мне нравятся безумные и радостные иконоборцы.
Занудство любого постоянства — да: страшное желание послать вас в жопу, так желают кинуться на шею любимому.
Тут нет никаких недоразумений: эти первосвященники мне нравятся своими безумствами.
Никакой литературы. Судите сами:
«…он мой товарищ по игре. Нет никакого смысла во вселенной. Игривость! Смех и слезы, все роли в пьесе. Мир развлекается! Школы отпущенных детей, кого хвалить? Кого хулить? У него нет головы. Нет мозгов. Он дурачит нас с каплей мозгов в своей голове. Но на этот раз я не дамся. Я знаю, как играть в эту игру. Помимо разума, науки и всех на свете слов есть любовь.
Наполни кубок, и мы станем безумцами»
Иконоборцы, да, но не деланные, не кривлянье, не слащавость, не уловки. Вы хотя бы это понимаете?
(июнь или июль 1938)
Я тоже отлично вышколена… с такого‑то по такой‑то час.
Мы все ученые–преученые обезьяны.
Смеяться — смеяться — смеяться.
Уметь играть в эту игру.
Внимание: заметят ли они, что черное на самом деле значит белое, нет, нет, никогда.
Это просто: невозможность подлинного обмена — уже никогда.
22
Этот фрагмент Ж. Батай поместил сюда, изъяв его из «Красной тетради», датированной 1938 г.