А еще здесь серебристые буки.
Здесь много детей — Лоране здесь тоже будет хорошо.
«Pontem indignatus Araxes»[30]
Жорж, нужно, чтобы от меня что‑то отправилось к тебе, сейчас же, но мне, наверное, нечего «тебе написать»…
Я не совсем понимаю, что случилось в поезде, почему я тебя покинула, но мы ведь увидимся в воскресенье. И потом, ты здесь, рядом со мной, так тихо, что я уже совсем… переменилась.
Еще, все, что касается тебя, производит на меня примерно такой же эффект, как звук барабана на Кейт. Я очень любою эту книгу («Пернатый змей»). Она намного сложнее, чем я думала. Я ее дочитала. Где ты? Ты доволен? Мы могли бы быть так «счастливы». В Даммари очень красиво, не то что в прошлом году, здесь есть очень вкусная водка, которой мне хотелось бы тебя угостить. Есть отдельный маленький домик, который мать мне хочет подарить. Это совсем рядом с Сеной, в окружении деревьев. Если тебе понравится, я бы туда приехала. Не обращай внимания. Так приятно знать, что ключ лежит под дверью. Если бы была хорошая погода, я могла бы подождать тебя в Буа–ле–Руа в субботу или в воскресенье утром, но все время идет дождь и очень сильный, тогда может лучше, чтобы я приехала в Париж.
Я могла бы также в воскресенье отвезти тебя в Марлотт, ты бы повидался с Лоране, если она там, а я бы подождала в другом месте. Я тебе еще напишу, чтобы решить, где мы в воскресенье увидимся. Может, ты мне напишешь, что для тебя предпочтительнее.
Я бы хотела тебе что‑то сказать, почти шепотом: я понимаю, что ты мне ужасно нужен, я не могу без тебя жить, и знаешь, это ничуть не уязвляет мою гордость.
Однажды мне сказали, что я никогда не вылечусь из‑за этой гордости, я думаю, что как раз в силу этой гордости я и выздоравливаю, ты должен это понимать лучше, чем я.
Разве мне не лучше в твоих объятьях, чем «совсем одной на высокой горе»?
Мне бы хотелось знать, что у тебя сейчас все хорошо.
Колетт
Я считаю часы до воскресенья, совсем не понимая, откуда у меня такое беспокойство насчет тебя.
Жорж, теперь все так ясно. Ты думаешь, что навсегда овладел моим существованием — ты его видишь совершенно замкнутым, законченным, ограниченным — ты сам предусмотрел эти границы, они тебе известны, а потом ты уходишь… жить истинной и тайной жизнью — или, по крайней мере, ты так полагаешь.
Как будто мне может быть чуждо твое истинное… как будто меня может ввести в заблуждение твое отсутствующее присутствие. Или когда ты вернулся пьяный на днях и это страшное воспоминание, которое у меня осталось.
Ты можешь думать, что нынешнее существование это отражение во мне живой реальности. Ты можешь, а я не могу, до такой степени, что если я чувствую необходимость выразить себя, то сделать это для меня было бы возможно только перед другим, перед другими, до такой степени, что жизнь с каждым днем все опустошается, все измельчается, как тело, которое разлагается у меня на глазах.
— Самый христианский период моей жизни, я пережила его рядом с тобой.
— культ этой мнимой жертвы, лишенной всякой гордости
— непринужденность в разговоре о твоем отпуске, как будто эти шесть недель уже пролетели. Манера менять место, голос, тон -
— ПИШИ книги, сочини себе роман это бедное существо, которое существовало лишь благодаря моей РЕВНОСТИ
Жорж,
У тебя есть только одна возможность мне помочь.
Это не мягкость, не твое желание «ухаживать» за мной и что я зову тебя ночью: это твоя правда и моя.
Жорж, пойми: моя жизнь и моя смерть принадлежат мне. В эту минуту я так же близко как от одной, так и от другой, ни одно существо в мире больше ничего не может сделать, потому что я больше не нахожу тебя в самой глубине — там, где я знала, что найду тебя. Жорж, быть может, я «не люблю тебя».
Жорж, я знаю, что вчера произошло. Я это знаю. Я ненавидела нашу жизнь, мне часто хотелось спасти себя, уехать одной в горы (это значило спасти свою жизнь, теперь я знаю) Как только у меня в кармане были деньги, я думала об этом. Мне был ненавистен этот ритм — моей работы, наших ночей, как ты смел осыпать меня упреками, говоря мне о «слабости», как ты смеешь, ты, который два часа не в силах провести один, ты, которому нужно, чтобы кто‑то другой рядом с тобой вдохновлял все твои жесты, ты, который не можешь даже хотеть что тебе хочется. Я знаю: она будет вертеть тобой как захочет, это факт.
Наша жизнь вдвоем, я в нее верю, как и ты в нее верил в первый день, когда ты говорил о доме. Я в нее верю, как верю в то, что нас соединило: в глубину твоих ночей и моих. Я отдала тебе всю себя, целиком. Теперь ты можешь вволю посмеяться, втоптать все в грязь — я даже и не думаю сердиться.