Однако в еще больший тупик загоняется человек. Когда повышались нормативы и снижались расценки, тем самым резко возрастали нагрузки труда, становясь запредельными. Происходило ускоренное снашивание рабочей силы. Каждодневная усталость, накапливаясь, принимала значение хронической. Хроническая, в свою очередь, ускоряла и усиливала каждодневную, налагаясь одна на другую уже не через 4–5, а через час-два. Вырваться из этого порочного круга могли помочь только болезнь или… выпивка.
Выпивка, однако, легко превращается в болезнь. Сначала на нее тратится приработок. Затем, когда возникает привычка, прихватывается и заработок. С превращением выпивки в пьянство не хватает уже и заработка. Угнетение субстанциальности человека оборачивается его разрушением. Находились, однако, ученые, утверждавшие, будто пьянство – одна из форм социального протеста.
На самом деле когда из раза в раз повышаются нормативы, производство забирает у человека столько сил, что к концу смены уже их ни на что не хватает. Интересная встреча, дела по хозяйству, занятия спортом, с детьми, чтение книги или поход в театр – все требует сил и соответствующего желания. А их нет. Они погашены, приглушены, задавлены. Чем бездарнее организовано производство, тем больше оно забирает физических и нервных сил у человека. И, соответственно, властвует над ним и за пределами предприятия.
Увы, не «пьянство губит в человеке человеческое». Оно лишь довершает то, что делает с ним скверно организованное производство. То, что вынуждает его делать продукт хуже, заставляет поступать вопреки совести, побуждает к несвойственным себе поступкам. В снижении качества продукта находило свое выражение разрушение человеческой сущности производителя.
Именно поэтому столь быстро, в прямой зависимости от накачки нормативов, разгулялось по стране пьянство. Когда же решением Горбачева инициировали борьбу с пьянством (разумеется, без уяснения причин, командно-волевыми мерами), это только подлило масла в огонь и добавило озлобления в массах.
Система обречена, если начинают рушить основы человечности. Так было всегда в переломные времена и эпохи. Чтобы что-то изменить к лучшему, надо прежде понять, почему стало плохо.
А началось все в тяжелое, послевоенное время. При Сталине. По мере восстановления разрушенного войной хозяйства нормативы и расценки менялись в целях скорейшего наполнения рынка товарами. Однако при Сталине эта практика сопровождалась ежегодными снижениями цен на товары массового спроса, т. е. повышенный труд возвращался труженику в форме повышенного же потребления продукта, что уравновешивало его взаимоотношения с государством. С кончиной И. Сталина снижение цен прекращается, тогда как пересмотры нормативов и расценок не только продолжаются, но и нарастают, а при Хрущеве, к тому же, начинают подниматься и цены на товары. Труженик элементарно берется в клещи.
Время от времени, правда, производились инъекции в заработную плату отдельным категориям рабочих и служащих. Но практически это означало, что правительственная бюрократия давала одним то, что отнимала у других. Не позволяя людям зарабатывать самим, она с другого конца преподносила им подачку, называя это «огромным социальным завоеванием». На самом деле, уничтожая подлинную заинтересованность в труде, она пыталась решать дело подкачкой политического энтузиазма. И на место одной нелепости громоздила другую: в общем повышении оплаты уравнивала и хорошего и плохого работника. А самим перекладыванием из кармана в карман производила лишь перекачку достижений из более успешных в отстающие отрасли, размазывая бесхозяйственность по всей стране. Понятно поэтому, что эти повышения ничего не решали и только усугубляли общую обстановку.
Ситуация уходила из-под контроля, но руководящая элита не понимала происходящего, питаясь иллюзиями, которыми ее кормила политэкономическая наука. А вся эта политэкономия попросту сломалась на незнании действительного источника роста производительности труда. Страна уже «строила коммунизм», а продолжала опираться на «рабочий класс» (трудовую опору капитализма), на интенсификацию физического труда, с подлейшими приемами этой интенсификации.
Я уж не говорю о крестьянах. Добавьте еще и «классовую борьбу» со всем окружающим миром, названную «холодной войной». Нарастающее производство ракет, танков, подлодок, самолетов, А и V-бомб – все в безразмерных количествах. Глядишь, построили бы коммунизм, удивили бы весь мир, тогда и победили бы капитализм без боя, экономически, вместо чудовищных затрат на вооружение.