Одной из практик был Ритуал Циркуля. Мужчина или женщина стояли прямо, а справа у его или её ног под углом лежала жрица, так что они выглядели, словно раскрытые ножки циркуля. Зрители, участвовавшие в обряде, брали друг друга за руки, чтобы образовать магическую цепь. Посредством групповой концентрации участники цепи производили столько энергии, сколько было возможно. Затем жрица «притягивала» энергию к себе, усиливая её энергией, сгенерированной между собой и своим партнёром. В результате аккумулирования энергии у неё в руках предположительно появлялся пылающий шар В этом обряде энергия производилась лишь благодаря конфигурации и концентрации участников и очевидно без помощи сексуального акта.
Однако наиболее известным ритуалом был Обряд Повешения, посредством коего брат второго градуса, так называемый Chasseur Affranchi (Освобождённый Охотник), становился Guerrier Invincible (Невидимым Воином).
Готовясь к этому обряду, мужчине прежде всего надлежало побороть связанный с ним страх, на что у него было три, семь или в крайнем случае двенадцать лет. Если по истечении этого времени он всё ещё не испытывал желания пройти такое посвящение, то должен был покинуть орден, для чего проводился специальный ритуал. В ходе символического действа «его лампа» в Храме церемониально гасилась, а жрица, в чьи обязанности входила помощь ему в процессе подготовки, с этого времени считалась «вдовой». В качестве наказания за то, что ей не удалось «очистить» его и придать ему силу и уверенность, её отправляли в так называемую Палату Вдов, покинуть которую дозволялось лишь в наитемнейший час ночи, когда не было света луны. Всё это оставалось лишь в теории, поскольку подобной палаты не существовало, а Братство, по всей видимости, не располагало собственным храмом. Тем не менее, вышеописанное передаёт дух стоящей за ним философии.
Сам по себе Ритуал Повешения был открыт лишь для тех, кто имел высшие градусы, поскольку энергия, проявлявшаяся в ходе него, рассматривалась как чрезвычайно опасная для непосвящённого. Он состоял в ритуальном повешении, при котором ноги повешенного (к посвящению предположительно допускались только мужчины) свободно свисали в воздухе. Лишь перед тем, как церемония могла окончиться фатальным исходом, верёвку перерезали и человека клали на кровать. «Его» жрица ложилась вслед за ним, и после того, как он приходил в себя, имело место ритуальное совокупление. После этой инициации мужчина становился «Невидимым Воином», поскольку он мог теперь противостоять женскому соблазну: в ходе повешения он ощущал столь великое вожделение и столь невероятное блаженство, что всё остальное блекло по сравнению с этим. Согласно учению Нагловской, сам Сатана становится причиной сего наслаждения, входя свыше в тело кандидата, когда тот теряет опору для своих ног и влечётся вниз. Очевидно, мы имеем дело с экстремальной формой посвящения через смерть и воскрешение: человек должен умереть в сём профанном мире, дабы возродиться в мире ином. Кандидат в буквальном смысле сталкивался со всеобъемлющей извечной пустотой, каковая неминуемо меняет его перспективу на веки.
Как наиболее важный ритуал Мария Нагловская рассматривала так называемую Messe d’Or (Золотую Мессу). В ходе неё семеро мужчин-служителей должны были публично заниматься любовью с тремя жрицами в окружении живописной обстановки. Однако от них требовалось быть чистыми от гордыни и любых личных амбиций. В действительности, данный ритуал никогда не имел места, доподлинно известно лишь о проведении предварительного обряда подготовки к Золотой Мессе.
Другой момент доктрины Нагловской, который замечательно иллюстрирует её намерения, описан в её статье «Les mysteres cardinaux et la Messe d’Or», в которой она говорит, что высочайшим священнодействием в союзе между мужчиной и женщиной является не брак, но расставание. Расставание от любви, а не от ненависти или разочарования. Его цель в оккультном совершенствовании. Подобное расставание оказывалось возможным, лишь когда мужчина грядущей эры будет избавлен от своего «врождённого инстинкта», благодаря успешному браку. «Более сильный, чем прежде, ибо стал более честен с самим собой и более сосредоточен на самом себе», мужчина волевым усилием отвергает ведомое ему удовольствие и оставляет свой дом как мистический герой, стремящийся к высшим целям. Мы не знаем, всецело ли сама Мария Нагловская создавала свою доктрину и обряды или почерпнула их из каких-либо источников. Одним из них мог оказаться (Сар) Жозеф(ен) Пеладан (1859–1918), чья эротическая магия могла оказать на неё влияние. Б. Анель-Хам (псевдоним Анри Меслена, умершего в 1948 году члена Groupe des Polaires) видел в Братстве Нагловской возрождение Cénacle d’Astarté, французской оккультной группы, основанной примерно в 1920 году теми, кого он именовал «адептами Божественной Женщины, третьей ипостаси проявленного Абсолюта». Наиболее вероятно также, что она поддерживала контакты с Петром Кохутом (литературный псевдоним: Пьер де Лазенек), каковой проживал в Париже в те времена: в серии оккультных произведений, названных Dragon Vert (Зелёный Дракон), которые, очевидно, каким-то образом были связаны с La Fleche, она анонсировала выход его книги Rituels des Sociétés de Magie Sexuelle (Ритуалы Обществ, практикующих Сексуальную Магию). Этот самый Кохут, как утверждают, являлся весьма опытным практикующим магом известной чешской эзотерической группы Universalia и должен был быть связан с французским магическим орденом S.E.S. (Société Egyptienne Secre te), информации о котором, напротив, довольно мало. Есть сведения, что посвящение у Марии Нагловской прошел Жорж Батай, коему принадлежит весьма прелюбопытное замечание: «При ближайшем рассмотрении сразу оказывается, что в христианстве Сатана довольно близок божественному и что сам грех радикально чуждым сакральному».