Между тем индейцы, хотя и медленно, но все-таки приближались к холму, и вскоре должны были достигнуть его вершины.
После настоятельных просьб дона Мигуэля девушки согласились, наконец, укрыться за деревьями, где были в относительной безопасности.
Так прошло несколько минут, в продолжение которых обе стороны пребывали в бездействии, готовясь к решительной схватке.
Вдруг индейцы повыскакивали из-за вязанок хвороста и с дикими воплями ринулись на завалы, окружавшие лагерь со всех сторон.
Завязался рукопашный бой, на землю падали раненые и убитые.
Бой продолжался довольно долго без заметного преимущества той или другой стороны. Индейцы, сражавшиеся на открытой местности, несли гораздо больший урон. Пеоны защищались с невероятным упорством, пуская в ход все, что попадалось под руку.
Дон Гутьерре был ранен пулею в руку, но, тем не менее, мужественно продолжал сражаться; дон Мигуэль носился по бивуаку, как вихрь, возбуждая одних, браня других и беспощадно разя врагов, попадавшихся ему на пути.
Лагерь был охвачен огнем: индейцы бросали горящий хворост на фургоны, и те тотчас же загорались.
Вдруг дон Мигуэль упал: пуля пронзила ему грудь.
Пеоны, увидев своего начальника неподвижно застывшим на земле, в ужасе попятились назад, еще минута — и все должно было быть кончено.
Но тут внезапно появилась дона Сакрамента и с отчаянным воплем, словно раненая львица, бросилась в самую гущу сражающихся.
— Подлые трусы! — вскричала она. — Вы хотите бежать! Так что же, женщина должна давать вам пример, как следует исполнять свой долг!
Затем, подняв с земли мачете, выпавший из рук дона Мигуэля, она кинулась к завалам, на которые успели забраться краснокожие. Ее пламенная краткая речь и бесстрашное мужество нашли живой отклик в сердцах пеонов, и они, отринув страх, устремились за Сакраментой и отбросили врагов прочь. Им так и не удалось одержать победу.
Но тут во главе небольшого отряда дикарей появились два человека, одетые по-европейски, которые до сих пор, по всей видимости, держались в тени.
Эти двое были дон Рамон и дон Ремиго.
— Вперед! Вперед! — кричал дон Ремиго. — Захватить только девушек!.. По тысяче унций золотом за каждую из них!
Вслед за этим началась ужасная свалка, тем более ужасная, что от ее исхода зависела судьба девушек.
Пеоны и оставшийся в живых канадец прикрыли девушек плотным кольцом из собственных тел. Все они, не задумываясь, готовы были пожертвовать собой ради спасения двух несчастных девушек.
А, между тем, при всей самоотверженности оставшихся в живых защитников, вскоре неизбежно должна была наступить минута, когда они погибнут с сознанием собственного бессилия.
Опустившись на колени возле раненного отца, девушки без страха ждали смерти, которая должная была избавить их от позорного плена.
Внезапно раздался громоподобный крик, и в то же мгновение сверкнули тысячи молний!.. Ветер смерти пронесся над нападающими, они валились на землю подобно колосьям, срезанным серпом, и вслед за тем отряд демонов вскочил на холм. Во главе их был Луи Морэн, беспощадно разивший попадавшихся ему на пути врагов, устремляясь туда, где находились девушки.
— Смелей! — кричал он при этом во всю силу своего голоса. — Смелей! Я здесь!
Нападающие, испуганные внезапным появлением нового отряда противников, в беспорядке отступали, продолжая оказывать вялое сопротивление.
— Сюда! Сюда! — крикнул дон Мигуэль, приподнявшись на одно колено. — Луи, спасите моих кузин, спасите дядю!
— Я здесь! — отвечал тот. — Я здесь!
Все происшедшее станет вполне ясным, если вспомнить, что представлял собой Луи Морэн. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что напали на них не краснокожие, а только переодетые индейцами мексиканцы, бандиты самого низкого пошиба. Ему удалось добраться до лагеря команчей, которые, под началом Опоссума и других начальников, уже спешили к нему на помощь.
Помимо дружеских чувств, которые они питали к охотнику, команчи чувствовали себя еще глубоко оскорбленными тем, что сальтеадоры переоделись в военные костюмы их племени для того, чтобы под видом краснокожих совершать грабежи и убийства. Индейцы решили примерно наказать за это бандитов.
Между тем битва все еще продолжалась. Бандиты, зная, что им не будет пощады от Красных Бизонов, защищались с отчаянной решимостью, и даже не для того, чтобы спасти свою жизнь, — они знали, что их участь решена, — а из желания погибнуть и таким образом избежать пыток, которым, несомненно, их подвергнут индейцы, если они живыми попадут им в руки.
Завидев Луи Морэна, дон Рамон взревел подобно дикому зверю — француз явился отнять у него добычу, которую он считал уже своею. Дон Ремиго и еще двое бандитов поспешили к нему на помощь, и все четверо вместе ринулись на француза, рассчитывая сообща покончить со своим врагом.
Но Опоссум вовремя заметил опасность и с несколькими своими отборными воинами кинулся к своему другу.
Луи Морэн с оружием в руках смело ждал приближения врагов.
— Итак, — насмешливо заговорил он, — мы опять с вами встретились, дон Рамон! Надеюсь, это будет наша последняя встреча.
— Я тоже надеюсь на это, проклятый француз! — вскричал мексиканец дрожащим от гнева голосом. — Умри, негодяй! — добавил он, направив на Луи Морэна дула своих револьверов.