– Филипп, не закрывай глаза, – окликнула его Юнис, видимо, заметив, что юноша опять дремлет.
– Прости…
– Я слежу за тобой.
Снаружи стемнело. В пещеру больше не проникал свет. Все вокруг погрузилось в черную напряжённую тьму. Откуда-то эхом доносился звонкий стрекот заблудшего в пещеру сверчка, но больше никаких звуков – ни шагов, ни голосов. Малумы будто испарились.
Юнис пыталась следить за тем, чтобы Филипп не спал, однако ее веки тоже все тяжелели и тяжелели. Она не смыкала глаз почти двое суток, и организм отчаянно протестовал. Желудок изводился от голода, в горле пересохло. Неужели малумы решили дождаться, пока их пленники умрут от истощения? Юнис не хотела верить в такой конец. Но она так устала…
– Филипп, не спи, – в очередной раз пробормотала девушка, уже не слыша собственного голоса.
Она опустила голову, закрыв глаза всего на одну минутку, чтобы хоть немного передохнуть, как вдруг над ней раздался чей-то звонкий голос.
Юнис испуганно дернулась, распахнув глаза. Ее ослепила вспышка яркого белого света. Она хотела прикрыть лицо ладонью, но почувствовала, что руки связаны за спиной. Что еще за шутка?! Когда малумы успели…
– Юнис Харрисон, отвечайте на поставленный вопрос! – воскликнул кто-то, стоящий перед девушкой. – Что вам известно о куполе?
От услышанного у девушки все внутри сжалось. Сердце заколотилось с бешеной скоростью. Купол?! Купол Конфиниума?! Кто может о нем спрашивать? Что происходит? Юнис хочет что-то закричать, но голоса нет.
– Отвечайте! Что вам рассказал ваш отец?!
Голова закружилась, сердце ушло в пятки. Юнис совсем растерялась, не понимая, что происходит. Причем тут ее отец?! Он мертв, его нет – зачем кому-то о нем спрашивать?
– Что вам рассказал Нилс Харрисон?!
Человек, чьего лица не видно из-за света, отдает приказ приступить. Юнис не успевает ничего сообразить, как кто-то сзади ударяет плетью по спине. Странно, но боли девушка совсем не чувствует. Она слышит свой пронзительный крик, но понимает, что звук доносится откуда-то издалека. Юнис оборачивается и видит себя, привязанную к большому железному стулу, с отверстием для спины. Какой-то человек в форме, не жалея сил, ударяет по ней плетью снова и снова.
Господи! Все это не укладывается в голове. Что происходит?!
– Юнис, прости меня…
Этот голос – такой близкий и родной. Девушка поворачивает голову и видит Говарда. Говарда! Он-то что здесь делает?
– Я виноват, – мужчина смотрит прямо на Юнис, и в его глазах сверкают слезы. – Я думал, что справлюсь, но ты оказалась важнее…
– Что ты наделал? – слова вырываются из уст девушки совершенно произвольно.
– Позволил им сделать это с тобой, – сокрушенно ответил Говард. – Но ты этого не заслужила. Дети не должны расплачиваться за ошибки родителей…
– О чем ты говоришь? Объясни мне уже все наконец!
– Я все тебе расскажу, – взяв ее руки в свои, мужчина с сожалением посмотрел Юнис в глаза. – Но завтра ты этого уже не вспомнишь…
Глава 28. Сакрум
Даже умирая, он не покорялся смерти.
(Джек Лондон, «Любовь к жизни»)
– Филипп! Вставай! Филипп, я все вспомнила! – Юнис со слезами на глазах трясла за плечи уснувшего парня. – Я поняла, почему срок экспедиции увеличили!
– Что? – юноша отозвался слабым заспанным голосом. – Что увеличили?
– Филипп, это ужасно! – девушка еле сдерживала рыдания, застывшие в груди, но слезы неумолимо катились по ее щекам. – Мы бросили их всех умирать!
– Юнис! – юноша схватил ее за плечо. – Успокойся и объясни все человеческим языком! Я ничего не понимаю из того, что ты говоришь!
Девушка закрыла лицо руками, чтобы прийти в себя и вспомнить по порядку все, что видела во сне. Она знала, что это не просто видения – это ее воспоминания, которые у нее когда-то отняли. Проснувшись, Юнис уже помнила все: встречу с Асмандом, вечер на кухне с Юрием, допрос военных, разговор с Говардом…
– Буквально за день перед самой отправкой за стену меня не было ни на одной тренировке, – девушка махнула рукой, понимая, что это ненужные детали. – Не важно! В общем, тогда я была в тайной лаборатории Фридмана, и его люди допрашивали меня о куполе… Господи!
Юнис закрыла глаза, с трудом проглатывая слезы. Губы дрожали – сдерживать эмоции было все сложнее.